Присоединение бессарабии к ссср. победоносное завершение борьбы за воссоединение с советской родиной. Присоединение молдавии и северной буковины

КИШИНЕВ, 28 июн — Sputnik. Ровно 77 лет назад, 28 июня 1940 года, Красная Армия без единого выстрела ступила на территорию Бессарабии и Северной Буковины.

Эта дата вошла в историю нашей страны как день освобождения от румынской оккупации и стала одной из основных в процессе восстановления молдавской государственности, утраченной в 1918 году с вхождением Молдавской демократической республики в Королевство Румыния и последующей ликвидацией МДР.

Черные годы молдавской истории

"Тогда, в 1918 году, Румыния, воспользовавшись начавшейся в России Гражданской войной, аннексировала Восточную Молдову, находившуюся с 1812 года в составе Российской империи. Большинство местного населения рассматривало вхождение Бессарабии в состав Румынии как оккупацию, что выразилось в многочисленных выступлениях против румынской власти", — рассказал молдавский историк Сергей Суляк.

По его словам, за первые 8 лет оккупации в Бессарабии по приговорам судов было казнено 15 тысяч 512 человек. За 22 года, — с 1918 по 1940 год, — Бессарабию покинуло 16,5% населения. Свыше 100 тысяч человек бежали в СССР. Во многих странах создавались общества бессарабцев, которые боролись за возвращение Бессарабии в состав России.

"Румынское правительство управляло Бессарабией такими методами, что 29 сенаторов и депутатов Румынского парламента, представлявших Бессарабию, — большинство из них было в свое время сторонниками объединения с Румынией, — вынуждены были направить в 1924 году послание румынскому королю, в котором, в частности, говорилось: "Уже шесть лет Бессарабией управляют так, как невозможно сегодня управлять даже черными колониями Африки… Нынешний режим в Бессарабии невозможно продолжать! Бессарабия не может, не желает его больше терпеть!", — подчеркнул Суляк.

Тщетная дерусификация

Он добавил, что несмотря на насильственную румынизацию и запрет говорить в присутственных местах по-русски, румынская газета Universul в апреле 1934 года констатировала, что "положение румынизма, спустя 15 лет после объединения Бессарабии, крайне плачевно". "Румынизация Бессарабии, особенно городов и местечек, задерживается. Культурное положение Бессарабии является одним из самых горестных. Бессарабская душа, все еще живущая в мираже старой России, не может быть достаточно близкой национальным стремлениям объединенной Румынии", — констатировал этот орган печати.

Все эти 22 года Москва никогда не признавала аннексию Бессарабии. И вот, в 1940 году, когда Вторая мировая война уже во всю гремела в Европе, сложилась благоприятная обстановка для воссоединения Восточной Молдовы с "большой Россией" — Советским Союзом. Правительство СССР 26 июня передало правительству Румынии официальную ноту, в которой предлагало "мирным путем разрешить затянувшийся конфликт между СССР и Румынией".

Два варианта

Сутки спустя последовала вторая нота от СССР в течение четырех дней очистить Бессарабию от румынских войск и румынской администрации. В тот же день народный комиссар иностранных дел СССР Вячеслав Молотов заявил румынскому послу, что в случае невыполнения требований по передаче Северной Буковины и Бессарабии советские войска готовы пересечь румынскую границу. Иными словами, готовился и вооруженный вариант решения вопроса, до которого, к счастью, дело не дошло.

В течение всего дня близ Могилева-Подольского самолеты румынских ВВС трижды нарушали воздушное пространство СССР и подвергались обстрелу погранвойск. Поздним вечером совет при короле Румынии, видя такое положение дел, принял решение выполнить требования Советского Союза.

Как рассказал историк Петр Шорников, пока румынские солдаты и чиновники покидали край, местное население сформировало Бессарабский революционный комитет, члены которого тщательно проверяли, не прихватили ли бывшие хозяева что-нибудь ценное — скот, драгоценности, мебель, ковры и т.д. В Кишиневе народной милицией был задержан эшелон с ценностями, подготовленный для отправки в Румынию, в Бельцах рабочие помешали вывозу в Румынию оборудования сахарного завода. Однако отступавшим румынским войскам удалось вывезти часть бессарабского имущества, в том числе отнятого у местного населения.

"Ревком до прихода советских войск взял под свой контроль важные стратегические объекты, в том числе промышленные предприятия, защищая их от посягательств отступавших румынских войск", — сказал Шорников.

Языком цифр

В середине дня 28 июня первые части Красной Армии вступили на территорию Бессарабии — перешли Днестр и десантировались с самолетов. Буквально в каждом населенном пункте их встречали цветами, угощением, проводили митинги.

Численность покинувших Бессарабию после 28 июня 1940 года составила до 100 тысяч человек, в основном это уроженцы Старого Королевства и Трансильвании. В то же время из-за рубежа в Бессарабию возвратилось около 300 тысяч человек, в том числе 200 тысяч из-за Прута. Румынские власти всячески препятствовали репатриации. В Галаце в те дни произошла расправа над бессарабцами, возвращающимися на родину. Оцепив площадь перед железнодорожным вокзалом, где собралось свыше двух тысяч репатриантов, румынские жандармы и военные открыли огонь по безоружным людям, убив свыше 600 человек. А в Яссах власти продержали 5 тысяч возвращавшихся бессарабцев запертыми в здании вокзала без пищи и воды, а затем погрузили в вагоны и отправили из города.

Оценивая настроения населения, представители румынской власти писали: "Правдой является то, что абсолютное большинство населения было охвачено настоящим радостным возбуждением, да еще и так было охвачено, что встреча с цветами в руках, со знаменами, оркестрами и угощением не являлась бегло выдуманной информацией, а представляет собой грандиозную и стихийную манифестацию радости по случаю прихода освободителей, которых желали и которых ожидали в течение многих лет".

Третьего июля в Кишиневе состоялся парад советских войск и народная демонстрация по поводу присоединения Бессарабии к СССР.

А уже 2 августа 1940 года на VII сессии Верховного Совета СССР по предложению молдавской делегации, в состав которой входили депутаты Верховного Совета СССР от МАССР и избранные на собраниях представители Бессарабии, был принят Закон об образовании Молдавской Советской Социалистической Республики.

По материалам, находящимся в открытом доступе

Кстати, не пропустите: у Sputnik Молдова активные ленты в

75 лет назад, 28 июня 1940 года, советские войска вступили на территорию Бессарабии и Северной Буковины. Двумя днями ранее нарком иностранных дел Молотов предъявил румынскому послу в Москве ультиматум с требованием немедленно передать эти территории Советскому Союзу. Бессарабия должна была отойти к СССР согласно секретному протоколу к пакту Молотова-Риббентропа, но о Буковине там ничего не говорилось. Гитлер возмутился растущими аппетитами Сталина, но посоветовал румынам уступить. Вечером 27 июня Бухарест принял советский ультиматум. Румынские войска без боя покинули Бессарабию и Северную Буковину. 1 июля советские войска вышли к новой границе по Пруту и Дунаю.

Жители Кишинева на параде по случаю прихода Красной Армии. 04-05.07.1940г.:

немного истории:
Главный миф, связанный с добровольным присоединением к Советскому Союзу Бессарабии и Северной Буковины, ранее являвшихся частью территории Румынии, заключается в том, что это присоединение произошло согласно ясно выраженной воле местного населения и вне всякой связи с секретным дополнительным протоколом к пакту Молотова - Риббентропа, согласно которому Бессарабия была отнесена к советской сфере интересов.

В действительности данные территории присоединены под угрозой применения военной силы, и воля местного населения о присоединении к СССР никогда не была выражена.

Бессарабия была присоединена к Румынии согласно Бухарестскому договору 1918 года с Германией и ее союзниками и Сен-Жерменскому договору 1919 года с Австрией. До 1918 года Бессарабия входила в состав Российской империи и Российской Республики, а Буковина была австрийской провинцией. СССР не признавал присоединение Бессарабии, хотя не раз изъявлял готовность признать Бессарабию румынской территорией, если Румыния согласится отказаться от требования возвращения румынского золотого запаса, который был передан на временное хранение в Россию в 1916-1917 годах после оккупации большей части территории Румынии войсками центральных держав. В 1924 году на левобережье Днестра, по которому проходила тогда советско-румынская граница, была создана Молдавская АССР, в которой этнические молдаване (румыны) составляли меньшинство и которая рассматривалась как плацдарм для возвращения Бессарабии и будущего создания Молдавской ССР. В августе 1928 года Румыния присоединилась к пакту Бриана - Келлога, в котором участвовал и Советский Союз и который предусматривал отказ от войны как от средства внешней политики государства. Согласно секретному дополнительному протоколу к пакту Молотова - Риббентропа СССР получил Бессарабию в сферу своего влияния. Однако о Северной Буковине ни в одном из секретных советско-германских протоколах речи не было, но Гитлер после оккупации этой территории Красной Армией не стал поднимать шума, поскольку еще не был готов к войне с Советским Союзом. 9 апреля НКИД заявил протест румынским властям по поводу якобы имевших место 15 обстрелов советских пограничных постов с румынской территории и начавшегося минирования мостов через Днестр. В мае была объявлена частичная мобилизация румынских войск. 11 мая штаб Киевского военного округа отдал приказ провести набор мобилизационных комплектов карт румынской пограничной зоны. 1 июня Германия предупредила Румынию о том, что будет соблюдать нейтралитет в случае советско-румынского вооруженного конфликта, хотя и продолжала поставлять Бухаресту в обмен на нефть трофейное польское оружие. В тот же день Румыния предложила СССР расширить товарооборот, но получила отказ. 9 июня по приказу Наркомата обороны для подготовки операции против Румынии было создано управление Южным фронтом во главе с генералом Г.К. Жуковым, а на следующий день советские войска начали выдвигаться к границе.

23 июня Молотов заявил германскому послу Шуленбургу о намерении СССР в ближайшем будущем присоединить к себе не только Бессарабию, но и Северную Буковину и обещал учитывать германские экономические интересы в Румынии. Шуленбург заявил, что, поскольку Буковина не фигурировала в секретном протоколе, он должен запросить Берлин. 25 июня в Москву поступил ответ от имени Риббентропа. Он заявил о неожиданности претензий на Буковину, просил учесть интересы проживавших там и в Бессарабии немцев, но заверил, что Германия будет соблюдать пакт о ненападении. В то же время Риббентроп выразил готовность повлиять на Румынию в плане мирной уступки этих территорий, чтобы Румыния не превратилась в театр военных действий. В тот же день в войска Южного фронта поступила директива о проведении политработы в период войны с Румынией.

26 июня 1940 года советское правительство в ультимативной форме потребовало от Румынии передать СССР Бессарабию и населенную преимущественно украинцами Северную Буковину. 27 июня в Румынии была объявлена мобилизация, но Бухарест, по совету Берлина, в ночь на 28-е ультиматум принял. Утром 28 июня Красная Армия, не встречая сопротивления, вступила на территорию Бессарабии и Северной Буковины и 30 июня вышла к новой границе на реке Прут. Ввод войск растянулся на шесть дней и был замедлен из-за частых поломок советских танков и автомашин. 3 июля новая граница с Румынией была окончательно закрыта с советской стороны. Те румынские солдаты, которые не успели пересечь Прут, были обезоружены и пленены.

Никаких собственных органов власти, которые просили бы о приеме этих территорий в состав СССР, в Бессарабии и Северной Буковине не создавалось. На них сразу же была распространена деятельность молдавских и украинских советских и партийных органов. 2 августа 1940 года была образована Молдавская ССР, включившая 6 из 9 уездов Бессарабии и 6 из 14 районов Молдавской АССР. Остальные территории Бессарабии и Молдавской АССР, а также Северная Буковина вошли в состав Украинской ССР.

Первоначально население не проявляло враждебности к советским войскам. Однако насильственная коллективизация, закрытие церквей, дефицит товаров и репрессии против интеллигенции и представителей имущих классов изменили ситуацию. Весной и летом 1941 года из Бессарабии и Северной Буковины было депортировано около 30 тыс. человек «антисоветских элементов». 1 апреля 1941 года первый секретарь Компартии Украины Никита Хрущев сообщал Сталину: «Часть крестьян ближайших четырех сел Глыбокского района Черновицкой области направилась в районный центр - село Глыбокое с требованием отправить их в Румынию. Толпа насчитывала около одной тысячи человек, преимущественно мужчины. В середине дня 1 апреля толпа вошла в село Глыбокое, подошла к зданию райотдела НКВД, некоторые несли кресты, было одно белое знамя (которое, как объяснили сами участники этого шествия, должно было символизировать мирные намерения). На одном кресте была приклеена надпись: «Смотрите, братцы, это те кресты, которые покалечили красноармейцы»… Около 19 часов 1 апреля толпа в 500-600 человек в Глыбокском районе пыталась прорваться в Румынию. Пограничники открыли огонь. В результате, по предварительным данным, около 50 человек убито и ранено, остальные разбежались. За границу никто не прорвался».

Сталин ответил Хрущеву: «Вообще из Вашего сообщения видно, что работа у Вас в приграничных районах идет из рук вон плохо. Стрелять в людей, конечно, можно, но стрельба не главный метод нашей работы».

С началом Великой Отечественной войны большинство мобилизованных молдаван (румын) Бессарабии и Северной Буковины добровольно сдались в плен румынским войскам. Здесь румыны взяли более 80 тыс. пленных, которых тут же распустили по домам и частично призвали в свою армию. Стоит также отметить, что в годы Великой Отечественной войны из 2892 человек, участвовавших в советском партизанском движении в Молдавии, этнических молдаван было только семеро. Коренное население Бессарабии явно рассматривало возвращение в лоно Румынии как благо по сравнению с советской оккупацией, предоставив возможность партизанить против немцев красноармейцам-окруженцам и присланным сюда советским и партийным работникам. А известная песня про «смуглянку-молдаванку», собирающую молдаванский партизанский отряд, написанная в 1940 году как раз в связи с присоединением к СССР Бессарабии, - не более чем поэтический образ, ничего общего не имеющий с действительностью.
Борис Соколов "Мифическая война"

1. Советский танк Т-26 в поле в Бессарабии. 1940 г.

2. Советский офицер разговаривает с крестьянами в Бессарабии. 1940 г.

3. Советские танки Т-26 на улице бессарабского городка. Июнь-июль 1940 г.

4. Советские и румынские офицеры на переговорах во время Бессарабской операции. Июнь-июль 1940 г.

5. Советские танки БТ-7 на параде в Кишиневе. 04-06.07.1940 г.

6. Советские артиллерийские тягачи Т-20 «Комсомолец» с 45-мм пушками на параде в Кишиневе. 04-06.07.1940 г.

7. Советские тракторные тягачи СХТЗ-НАТИ буксируют 152-мм гаубицы 1909/30 на параде в Кишиневе. 04-06.07.1940 г.

8. Жители Бессарабии наблюдают за проезжающими по дороге советскими бронеавтомобилями БА-10. Июнь-июль 1940 г.

9. Советский танк Т-26 и бронеавтомобили БА-10 на дороге в Бессарабии. Июнь-июль 1940 г.

10. Бессарабские крестьяне наблюдают за переправой советских войск через реку. Июнь-июль 1940 г.

11. Советские бронеавтомобили БА-10 на дороге в Бессарабии. Июнь-июль 1940 г.

12. Разоруженные Красной Армией румынские жандармы в строю. Июнь-июль 1940 г.

13. Тракторные тягачи «Сталинец» буксируют 122-мм корпусные пушки А-19 во время парада в Кишиневе. 04-06.07.1940 г.

14. Советский офицер во время разоружения румынских жандармов в Бессарабии. Июнь-июль 1940 г. .

15. Народный комиссар обороны СССР маршал Советского Союза Семён Константинович Тимошенко (1895—1970) с бессарабскими крестьянами. 1940 г.

16. Жители Кишинева на параде по случаю прихода Красной Армии. 04-05.07.1940 г.

18. Советский летчик разговаривает с бессарабскими крестьянами у самолета У-2. Июнь-июль 1940 г.

20. Красноармейцы переправляются на плоту через реку в Бессарабии. Июнь-июль 1940 г.

21. Красноармейцы на берегу реки в Бессарабии в ожидании переправы. Июнь-июль 1940 г.

Во второй половине 30-х годов наблюдается постепенная внешнеполитическая переориентация Румынии с Франции на Германию. 18 марта 1938 г. Румыния одобрила «аншлюс» Австрии1. Через полгода, будучи в Париже, король Карл II категорично заявил, что «Россия остаётся Россией, и какие бы то ни было союзы с ней, если Франция попыталась бы их нам навязать, мы порвём»2.

Всё это вело ко всё большей изоляции Румынии на международной арене. Даже накануне мюнхенской трагедии, в ответ на все попытки чехословацкого министра иностранных дел К. Крофты привлечь внимание союзников Праги по Малой Антанте к обсуждению вопроса о непосредственной, после «аншлюса» Австрии, угрозе Чехословакии, румыны не изменили своей внешнеполитической линии поведения. Немцев они постоянно заверяли, что не пропустят советских войск в Чехословакию, а к концу 1938 года прогерманский политический курс Бухареста стал ещё более наглядным3.

Уже после Мюнхена в одной из своих бесед с германским послом Фабрициусом король заявил, что «он лучше хотел бы видеть в своей стране немцев в качестве врагов, нежели русских в качестве друзей»4. Ни в одном из румынских правительственных коммюнике, опубликованных в дни Мюнхена, не нашлось ни слова осуждения в адрес гитлеровской агрессии против союзницы Румынии – Чехословакии.

Во время ноябрьских 1938 г. визитов Карла в ряд западных стран его встречи с политиками Великобритании, Франции и Бельгии носили больше протокольный характер, в то время как посещение гитлеровской Германии имело характер деловой. В Бертехсгадене он был принят фюрером и В. Кейтелем, была фактически достигнута договорённость о заключении крайне выгодного для Германии торгового договора между двумя странами5. По этому договору, подписанному 23 марта 1939 г. в Бухаресте, весь румынский экспорт был поставлен под немецкий контроль6. Таким образом, ослеплённая ненавистью к СССР, полуфеодальная румынская элита загоняла свою страну в полный внешнеполитический тупик и ставила её будущее в исключительную зависимость от фашистской Германии.

В последние предвоенные годы бессарабский вопрос открыто не поднимался в двухсторонних советско-румынских отношениях. Хотя Советский Союз никогда, с 1918 г., не признавал аннексию Бессарабии Румынией, однако приближение новой мировой войны постепенно ставило бессарабский вопрос в плоскость практического решения. При этом румынское руководство совершенно неадекватно оценивало складывающуюся ситуацию. Так, оценивая ход московских англо-франко-советских переговоров, 21 августа 1939 г. румынский посол в Париже, сообщая об отрицательном ответе Варшавы на возможность пропуска советских войск для боевого соприкосновения с вермахтом, советовал своему правительству занять аналогичную позицию. Правда в Бухаресте «были и сами с усами»: в тот же день, в беседе с премьером А. Кэлинеску, король заявил, что на возможный англо-французский запрос о пропуске русских войск ответ будет дан, «когда будет война. Во всяком случае, необходимо, прежде всего, безоговорочное признание Бессарабии»7. А ещё 11 августа Карл II ответил турецкому президенту Мустафе Исмету Инёню, что ни при каких обстоятельствах не допустит пропуска Красной Армии через румынскую территорию, даже если она придёт «на помощь румынской армии»8.

Так называемый «пакт Молотова-Риббентропа» от 23 августа 1939 г.9 стал первым реальным сигналом подготовки решения бессарабского вопроса и он вызвал растерянность в Бухаресте. Советское руководство понимало «свою заинтересованность в Бессарабии» исключительно как её возврат и включение в состав СССР. В Бухаресте, естественно, не зная о дополнительном секретном протоколе, в целом правильно оценили возможные последствия советско-германского договора для Румынии10. Как писал тогдашний министр иностранных дел Г. Гафенку, Россия «хочет вернуть свои границы периода до 1914 г., а Германия не имеет ни права, ни желания помешать ей в этом»11.

27 августа румынское руководство вновь уверило нацистов в дружбе с ними, в качестве аргумента пользу этого тезиса заявив, что ничего не делало в пользу улучшения отношений с советской стороной. Будущее своей страны оно видело исключительно на пути теснейших взаимоотношений с Германией. Румыния «хочет идти рука об руку с Германией в русском вопросе» и останется «нейтральной в любом конфликте между Германией и Польшей, даже если Англия и Франция вмешаются в него». Также было обещано продолжать продавать стратегическое сырьё рейху12.

Начало войны в Европе, успехи Германии в Польше и бездеятельность Англии и Франции усилили стремление Румынии дистанцироваться от них. Вступление Красной Армии в Польшу привело к тому, что Бухарест, вопреки действующему польско-румынскому договору, заявил 8 сентября 1939 г. о своем нейтралитете в происходящих событиях13 и активизировал поиски союзника против Москвы среди великих держав. Для этого румынское руководство постоянно напоминало всем заинтересованным сторонам, что «на Днестре оно защищает от большевизма не только себя, но и всю европейскую цивилизацию».

Но, поскольку и Англия с Францией, и Германия с Италией заняли уклончивую позицию, румынская элита продолжила свою «политику балансирования»14. Но на практике Румыния всё более и более сползала под германское влияние. С целью заручиться поддержкой третьего рейха член Коронного совета и один из крупнейших румынских промышленников И. Джигурту был направлен в Берлин под видом «частного визитёра». 9 сентября он был принят Г. Герингом, которого заверил, что Германия может доверять Румынии, так как последняя нужна рейху, чтобы «сдерживать Россию»15. А 19 сентября румыны интернировали польское правительство, пытавшееся эвакуироваться через Румынию на Запад. Как отметил российский историк М. Мельтюхов, «Румыния предпочла прислушаться к „дружеским” советам Германии»16.

Даже в условиях начавшейся мировой войны, румынское руководство было более всего озабочено «возможностью» румыно-советского конфликта. Так, 28 сентября оно запросило французское правительство: «Вступят ли Франция и Великобритания в войну против России? Сумеют ли они обеспечить нам эффективную помощь путём присылки эскадрилий в страну и англо-французского флота в Чёрное море?» Указание французского дипломата в Бухаресте на необходимость разгрома Германии, а не соглашения с ней, вызвало ответную реплику со стороны Гафенку: «Поражение Германии не решит проблему Европы. За спиной Германии поднялась Россия... Поэтому, после победы над Германией, потребуется новая победа над Россией»17.

Таким образом, румынское руководство выступало за англо-франко-германское соглашение за счёт СССР. В этом смысле, 30 сентября румыны предложили итальянцам посодействовать нахождению компромисса между воюющими странами, поскольку продолжение войны идёт на пользу лишь коммунизму и славянству. Бухарест вновь и вновь напоминал великим державам о том, что на Днестре именно он являются «защитником европейской цивилизации» от большевизма. Естественно, что ни одна из воюющих сторон не видела в Румынии особой ценности в деле «защиты европейской цивилизации», поэтому все эти «предложения» были проигнорированы18.

«3 ноября Румыния вновь пыталась выяснить у Англии и Франции, распространяются ли их гарантии на Бессарабию, шантажируя их возможностью сближения с Германией. 14 декабря Англия заявила, что гарантии распространяются на Бессарабию в том случае, если Румынии немедленно поможет Турция и если Италия не будет препятствовать этой помощи... Франция присоединилась к такому ответу... Вместе с тем, 15 декабря Румыния просила Англию сохранить её ответ в тайне, поскольку его разглашение могло бы толкнуть СССР на насильственное решение бессарабского вопроса. Попытки Румынии получить гарантированную поддержку против СССР со стороны соседей также не принесли результатов. Союзники по балканской Антанте не были заинтересованы втягиваться в советско-румынский конфликт. Венгрия и Болгария стремились реализовать собственные территориальные претензии к Румынии. Италия рассчитывала продолжить сближение с Венгрией и ограничилась общими обещаниями. В ответ на постоянные запросы румынского руководства относительно возможности советской агрессии, Германия, добивавшаяся стабилизации цен на нефть, 8 февраля 1940 г. ответила, что положение Румынии её не беспокоит, поскольку она не предвидит никакой русской агрессии.

29 марта 1940 г. НКИД В.М. Молотов на сессии Верховного Совета СССР заявил, что „у нас нет пакта о ненападении с Румынией. Это объясняется наличием нерешенного спорного вопроса о Бессарабии, захват которой Румынией Советский Союз никогда не признавал, хотя и никогда не ставил вопрос о возвращении Бессарабии военным путем”. Это заявление вызвало в Румынии определенное беспокойство. Уже 30 марта румынский премьер-министр Г. Тэтэреску уведомил Германию о необходимости дальнейшего перевооружения румынской армии и просил повлиять на Москву, чтобы она не претендовала на Бессарабию. На это был получен ответ, что отношения с Румынией будут зависеть от выполнения ею своих экономических обязательств перед Германией»19.

В таких условиях, к середине 1940 г. усиливается дальнейшая прогерманская ориентация внешней политики румынских правящих кругов. Более того, немцам был выгоден иррациональный страх румынской олигархии перед лицом СССР и усиление её антисоветского курса, так как при этом Бухарест привязывался ещё теснее к Берлину. Так, например, заявляя румынским правящим кругам, что она постоянно «заступается» за Румынию в Москве, Германия добивалась всё новых уступок во взаимоотношениях с румынской стороной. Ещё 28 марта 1940 г. германские дипломатические представители в Бухаресте Фабрициус и Клодиус объясняли своим шефам в Берлине, что, благодаря такой линии, Германия покупает румынскую нефть по цене на 150% более низкой, чем на мировом рынке20.

В результате этой политики, 28 мая с Германией был заключён «нефтяной пакт», вследствие которого вермахт получил надёжную и стабильную сырьевую базу. Тогда же Коронный совет принял решение предложить Германии «дружбу» и добиваться политического союза с ней. Однако, одновременно румыны опасались и оккупации своей страны немцами. В начале того же месяца Карл II через своего эмиссара обратился в Берлин с просьбой «помочь возвести оборонительную стену на востоке» – на советско-румынской «демаркационной линии». Тогда же король принял Фабрициуса и заявил ему, что будущее Румынии зависит только от Германии. 22 мая с той же просьбой к германскому послу в Бухаресте обратился министр иностранных дел Г. Гафенку, однако Фабрициус посоветовал ему урегулировать румыно-советские отношения мирными средствами21. Вскоре Гафенку подал в отставку, и на его место был назначен И. Джигурту, откровенный сторонник теснейшего сближения Румынии с Германией. «Гитлеровская Германия, однако, не спешила ответить положительно на румынские предложения».

Но румыны продолжали настаивать перед немцами на своём антисоветском и прогерманском курсе. Так, 20 июня премьер Г. Тэтэреску передал Фабрициусу ноту, в которой предлагал свою страну в качестве «верного союзника рейха», говоря о «всегда существовавшей общности интересов» между двумя государствами. Он отмечал, что мощь Румынии является гарантией того, что она будет в состоянии выполнить свою роль защитника Днестра и устья Дуная. О том же в беседе с американским посланником Ф. Гюнтером 24 июня говорил и И. Джигурту, заявив, в частности, что «Румыния надеется получить в ближайшее время большое количество немецкого оружия, при помощи которого она сможет в течение не менее 4-х месяцев вести войну с СССР. Румынский министр иностранных дел заявил также, что надеется на помощь итальянской авиации»22.

Фабрициус сообщал в Берлин о надеждах Бухареста на то, что после скорой победы на Западе, Германия будет «сдерживать» Советский Союз. Министр иностранных дел даже заявил ему о «готовности» вернуть СССР часть Бессарабии, в границах 1856 г., но не пускать его к Дунаю23. Естественно, в сложившейся международной ситуации, когда в результате гитлеровского наступления на Запад Франция и Англия надолго «выходили из игры» и в то же время основные силы вермахта были пока скованы на западе Европы, Советский Союз посчитал весьма разумным использовать данное положение с целью мирного разрешения бессарабского вопроса.
Параллельно с военными, Советское правительство предприняло и дипломатические усилия по окончательному разрешению территориального спора с Румынией. 23 июня оно предупредило германское правительство о своих намерениях в отношении Бессарабии и Буковины24. Как видно из информации посла Шуленбурга в Берлин, Молотов заявил ему, что «решение бессарабского вопроса не терпит дальнейших отлагательств... Советское правительство ещё старается разрешить вопрос мирным путём, но оно намерено использовать силу, если румынское правительство отвергнет мирное соглашение»25. Немцы согласились с вхождением в состав СССР, кроме Бессарабии, ещё и северной части Буковины26.

26 июня в 10 часов вечера ми¬нистр иностранных дел СССР В.М. Молотов предъявил румынскому правительству ноту, в которой пот¬ребовал уступить Бессарабию и Северную Буковину в течение 24 часов27. В ответе Молотову посланник Дэвидеску пытался оспорить советские аргументы, однако это не произвело на наркома никакого впечатления28. Уже 28-29 июня эти территории де-факто вошли в состав Советского Союза. Карл II обратился за помощью к Германии, но не получил её29, т.к. в соответствии с пактом Молотова-Риббент-ропа немцы уже заверили советское правительство в «отсутствии интереса» в отношении Бессарабии30. В этом контексте, следует заметить, что, во-первых, Гит¬лер никогда не стал бы воевать с кем-либо ради румынских интересов (это смешно!), а, во-вторых, он был ещё не готов к войне против СССР. Румынские власти обратились и к своим турецким, греческим и югославским союзникам, однако и с их стороны не получили никаких гарантий помощи в случае военного столкновения с СССР31.

В этой связи известный германский историк А. Хилльгрубер констатирует, что «политически в бессарабском вопросе Румыния оказалась в полной изоляции»32. А румын И. Константин делает вывод, что «и Берлин, и Рим дали „зелёный свет” Московскому правительству для аннексии Бессарабии и разрушения таким образом территориальной целостности Румынии»33.

Интересна трактовка событий, принадлежащая известному израильскому историку Габриэлю Городецкому: «Получив ультиматум, король Кароль, буквально в бешенстве, вызвал германского посла во дворец. Однако бесконечные интриги короля лишили его всякого уважения в глазах всех великих держав. Риббентроп прямо обвинил его в натравливании одной воюющей стороны на другую, когда он сначала получил английские гарантии, а потом искал поддержки у Германии после того, как её превосходство стало очевидным. К своему ужасу, король обнаружил, что итальянцы тоже сочувствовали претензиям русских. В конце концов, он попытался заручиться поддержкой англичан, мрачными красками рисуя советскую угрозу Проливам. Он призывал Черчилля действовать, „как лорд Солсбери и мистер Дизраэли, когда Бессарабия перешла в другие руки в 1878 г.” Но в Лондоне к подобным намекам отнеслись как к „желанию румын в настоящий момент напугать нас до дрожи замыслами русских”»34.

Дело, однако, состояло в том, что англичане были, в первую очередь, озабочены обеспечением собственной безопасности и «румынские проблемы» волновали их меньше всего. С этой целью важнейшей задачей являлось налаживание нормальных связей с Советским Союзом, как потенциальным союзником в борьбе с гитлеровской Германией. После поражения Франции в Москву прибыл новый английский посол Стафорд Криппс, сторонник теснейшего взаимодействия Великобритании и СССР35.

Во время своей первой беседы с новым послом, 14 июня 1940 г. В.М. Молотов отметил, что СССР имеет особые интересы в Румынии. В Лондоне правильно поняли чего хочет Москва, поэтому в ночь с 24 на 25 июня Крипсу был выслан текст послания премьер-министра. «Криппс, – указывает официальный британский историограф второй мировой войны Л. Вудвард, – был проинструктирован уклоняться от дискуссий о Бессарабии. Если необходимо, он мог сказать, что наше отношение в значительной мере будет зависеть от турецкой позиции. Если будут упомянуты балтийские государства, сэр Криппс должен будет высказать убеждение, что недавние действия Советского правительства были вызваны „величиной и размахом” немецкой военной опасности, сегодня угрожающей России, что и действия Советского правительства можно считать мероприятиями по самозащите»36.

В этом контексте, украинский исследователь Владимир Макарчук отмечает, что «с Великобританией, „гарантом” румынских границ, торг [СССР] за Бессарабию начался скорее, чем с Германией, и проходил куда легче». А уже 22 октября 1940 г. английское правительство направило советскому руководству Меморандум, в котором отмечалось, что «британское правительство признаёт де-факто суверенитет СССР в Прибалтике, Бессарабии, Западной Украине и Западной Белоруссии»37.

А вот как комментируют англосаксонскую позицию румынские историки В. Фл. Добринеску и И. Константин: «Английская реакция на аннексию Бессарабии, Северной Буковины и района Герца выразила безразличие и пассивность... В то драматическое для румынского народа время Англия нашла „оправданными” советские и болгарские претензии на важнейшие части румынской территории и желала румыно-венгерского столкновения, которое де-факто вывело бы СССР к Карпатам и спровоцировало бы советско-германский конфликт... Реакция американских властей в отношении трагических событий, свалившихся на Румынию в конце июня 1940 года, выразилась в „молчаливом согласии”, что не могло не повлиять и на общественное мнение этой страны»38.

И. Константин осведомляет читателя, что «вся английская пресса, – информировал Бухарест В.В. Циля*, – „приветствует успех русской дипломатии в отношении вступления в Румынию”. Эти издания пришли к выводу, что данная акция „не имеет антианглийской направленности, а, напротив, будет иметь катастрофические последствия для Германии и Италии, если возрастёт русское влияние на Балканах”. Такие газеты, как „New Chronicle” и „Daily Herald”, считали претензии Советского Союза к Румынии„справедливыми”»39.

Г. Городецкий, оценивая эти события, отмечает, что «мотивы поведения Сталина обусловливались в первую очередь чистой Realpolitik... Оккупация Бессарабии и Северной Буковины в конце июня 1940 г. была скорее результатом желания обезопасить себя на Балканах и побережье Черного моря, чем следствием ненасытного аппетита русских, как это часто представляют в литературе. Экспансия per se была лишена всякого идеологического мотива... Распространение советской системы безопасности на устье Дуная создавало необходимую глубину обороны для Севастополя и Одессы, находившихся всего лишь в 40 км от румынской границы... Оккупация Северной Буковины также мотивировалась стратегическими соображениями. Она принесла Сталину контроль над главными железными дорогами между Украиной и Бессарабией через Черновцы и Львов... Королю Каролю было настоятельно рекомендовано уступить Бессарабию без сопротивления»40.

Принимая во внимание наличие разных оценок произошедшего надо признать, что для молдавского народа включение Бессарабии в состав СССР явилось положительным событием, освободившим его от 22-летнего чужеземного господства и создавшим условия для восстановления его государственности. 2 августа 1940 г. была образована Молдавская ССР, правопреемницей которой является современная Республика Молдова.

В румынской историографии события июня 1940 года интерпретируются исключительно отрицательно41. В румынской националистической историографии о ХХ-м веке (о специалистах из области античной, средневековой и новой истории мы ничего сказать не можем, т.к. недостаточно знакомы с соответствующей научной литературой) тенденция к реалистическому освещению и анализу действительности присутствует лишь очень относительно, зато господствует стремление к отражению событий с «патриотических» позиций. Другими словами, главной задачей многих румынских историков контемпоранистов (естественно, имеются и исключения) является не выяснение исторической истины, а внедрение в умы ультранационалистической концепции румынизма. Данная констатация относится в первую очередь к историографии именно бессарабского вопроса. Даже с точки зрения «профессионально-технической», доминирует линия на прямое игнорирование фактов, не вписывающихся в идею «румынского патриотизма» и, одновременно, сильно преувеличивается фактологический аспект, «подтверждающий» румыно-националистические мифы.

«В контексте написания румынской истории „объективность” понимается как „соответствие румынским национальным интересам”, а это означает, что мои выводы могут разочаровать румынских читателей»42, – сетует голландец ван Мёрс. Наверное, г-н Мёрс не сильно ошибался, когда писал, что «его выводы разочаруют» слишком многих румынских историков и молдавских историков румыно-унионистской ориентации. И, к сожалению, данный вывод действителен в целом для румынской исторической науки всего новейшего времени, во всяком случае, он верен в отношении работ, прямо или косвенно анализирующих бессарабский вопрос, хотя за последние 90 лет в Румынии сменились несколько режимов и даже общественно-экономических формаций.

В румынской историографии делаются также попытки доказать, что события 28 июня 1940 г. являются прямым следствием пакта Молотова-Риббентропа. Де-юре – это не так, так как подписанные документы не содержали ничего по поводу раздела территорий43. Де-факто – частично это так, поскольку в них идёт речь об «интересе» сторон в отношении ряда территорий. Но, опять-таки, вхождение Бессарабии в состав СССР не являлось прямым результатом (а возможно, лишь косвенным) советско-германского соглашения. «28 июня» стало возможным благодаря коренному изменению международной конъюнктуры. Кроме того, не следует забывать, что данное событие стало следствием 22-летней борьбы советской дипломатии за возврат Пруто-Днестровской Молдовы в состав советского государства. Но даже если предположить, что указанный договор имел по отношению к Бессарабии реальное (или юридическое) значение, 22 июня 1941 г. он утратил силу в результате нападения фашистской Германии и её союзника Румынии на СССР. Таким образом, «22 июня» аннулировало любые последствия «23 августа». Но обо всём этом пойдёт речь далее.

Однако, политическое руководство Румынии капитулировало и отдало без борьбы эти провинции, которые считало «исторически румынскими»44. Советскому Союзу уступили без малейшего, пусть символического, сопротивления более 50 тыс. км2 с населением около 4 млн. человек. Но если румынское государство считало её своей, – «плотью от плоти страны», – тогда следовало защищать её любой ценой и любыми жертвами, как защищает мать своих детей.

Тот факт, что этого не случилось, вольно или невольно доказывает, что Бессарабия была «нелюбимым ребёнком» Румынии, чужой дочерью «Родины-матери» и, фактически, в течение 22 лет – колонией, у которой только брали, не возвращая взамен ничего. То, что не защищаешь, более тебе не принадлежит. Так что если до этого момента Румыния имела ещё право на какие-то «исторические» и «моральные» претензии в отношении Бессарабии, пусть и непризнанные всем мировым сообществом, то события июня 1940 г. рассеяли их окончательно. Правда, наш народ «не спросили» не только в 1918 г., но и в 1940-м!

Естественно, сегодня сложно точно сказать, о чём думали все бессарабцы в 1940 г., но если предположить невозможное и в 1940 г. был бы проведён референдум, на котором население Бессарабии, без давления, под международным контролем, свободно бы выразило своё мнение, – по итогам волеизъявления только в составе Румынии не осталось бы. Данный вывод подтверждается хотя бы следующим фактом: на 8 июля 1940 г. в румынской армии в бегах числились 61970 солдат и офицеров45. Подавляющее их большинство были бессарабцами.

Уильям Максвелл, будучи очевидцем этих процессов, писал в статье «Бессарабия», что 28 июня 1940 г. «в самой Румынии начался немедленный выезд из других румынских провинций молдаван, украинцев и особенно евреев в освобожденные Бессарабию и Буковину… Каждая станция вдоль железнодорожных путей, ведущих в Бессарабию, была полна людей, ожидавших поездов. Те, кто не мог найти другого способа, шли пешком, скрываясь днем в лесах во избежание возврата назад»46. По свидетельствам этого журналиста, поезда по дорогам в Бессарабию подвергались обстрелам из стрелкового оружия, что привело к многочисленным жертвам.

Объективные цифры и исторические факты говорят сами за себя. В подавляющем своем большинстве бессарабцы вовсе не считали себя «румынами», а считали оккупированным и ограбляемым румынами населением. Вот почему, за самым небольшим исключением (местные коллаборационисты, связанные с оккупантами), из Бессарабии в 1940 г. бежали исключительно «рэгецане», жители Старого королевства, пришедшие на эти земли в качестве оккупантов, – чиновники и бюрократия, офицерство и жандармы, колонисты и священники, землевладельцы и банкиры, а также солдаты, введенные в край из самой Румынии. Всем этим людям действительно нечего было делать тут после освобождения края от оккупации.

* * *
Что же общее и что особенное в процессе присоединения Бессарабии к советскому государству по сравнению с западно-украинскими и западно-белорусскими землями, также вошедшими в состав Советского Союза в 1939 году и включением в СССР Прибалтийских стран летом 1940 года?

Во-первых, все эти территории объединяет тот факт, что все они, за исключением Галиции, до 1918 года входили в состав России. Хотя, в этом смысле, ряд западных областей современной Украины именно этим и отличаются от остальных включённых в состав СССР в 1939-1940 гг. территорий, что они со времён Киевской Руси более никогда до этого момента не являлись частью России.

Во-вторых, общим является тот факт, что большинство населения Бессарабии и отошедших от Польши украинских и белорусских земель на момент их включения в состав советского государства поддержали данное действие Красной Армии. И хотя в историографии на этот счёт существуют довольно отличные мнения, судя по всему и большинство населения Прибалтийских республик в конце июня – начале июля 1940 года также поддерживало идею вхождения своих государств в состав Советского Союза.

В-третьих, и это принципиально, вхождение или не вхождение Бессарабии, Западной Украины, Западной Белоруссии, Эстонии, Латвии и Литвы в состав СССР ни в малейшей степени не завило от воли или желания их народов. Даже если этот акт и выражал на тот момент умонастроения значительной части населения этих территорий, его реализация всецело зависело от решений советского сталинского руководства.

В-четвёртых, начавшиеся во всех вновь приобретённых советских западных республиках «социалистические преобразования», проходили по единому образцу: все они, в первую очередь, опирались на насилие и навязывались союзным центром.

В-пятых, в результате этих «преобразований», уже через несколько месяцев после «воссоединения с Советской Родиной» резко изменились умонастроения людей. У большинства граждан, включённым в СССР в 1939-1940 гг. накануне гитлеровской агрессии и начала Великой Отечественной войны резко усилились антисоветские настроения.

Правда, в этом смысле, у граждан Молдавской ССР (как в принципе и у жителей Западной Белоруссии) (это, в первую очередь, касается крестьянства), в отличие от их сограждан из Западной Украины и Прибалтики, эти настроения были направлены против существующего режима, но не имели сепаратистского характера, т.е. не ориентировались на выход из СССР. В подавляющем своём большинстве жители Молдовы продолжали ощущать себя советскими гражданами и выступали за неразрывное единство своей республики с Россией, воспринимая последнюю как свою «большую родину» (Молдавию как «малую родину»).

В-шестых, объединяет вхождение Западной Украины, Западной Белоруссии и Бессарабии в единое советское государство ещё тот факт, что это привело в воссоединению в рамках советских национальных республик украинского, белорусского и молдавского народов.

Однако при всей схожести обстоятельств и методов при которых после начала второй мировой войны данные территории были включены в состав СССР, в каждом отдельном случае имеются и отличия, некоторые весьма существенные.

Во-первых, статус Прибалтийских республик (как независимых государств) и западно-украинских и западно-белорусских земель (в составе Польши) был признан всем мировым сообществом, в том числе и Советским правительством. В то же время статус Бессарабии в составе Румынии де-юре (но не де-факто) никем в мире не признавался (фактически, до июня 1940 г. он признавался Англией, Францией, Италией, Японией, союзницами Румынии по Малой Антанте и Польшей). Советское правительство считало Бессарабию советской территорией, а её жителей – советскими гражданами.

Во-вторых, на всём протяжении межвоенного периода среди бессарабцев господствовали пророссийские и просоветские настроения, чего, по всей видимости, нельзя сказать о прибалтийцах и даже о западных украинцах.

В-третьих, если национально-государственный статус присоединённых к СССР молдаван, украинцев и белоруссов возрос – они получили свою собственную, пусть и ограниченную в составе советского многонационального государства, но национальную государственность в форме союзной республики (квазигосударственность), то для прибалтийских народов всё было с точностью до наоборот. Эстония, Латвия и Литва утратили свою государственную независимость и понизили свой статус до союзной советской республики. Насколько это произошло в тех условиях «добровольно» – это дискуссионный вопрос.

Даже если принять точку зрения, что в случае их не включения в состав Советского Союза, они были бы поглощены гитлеровским рейхом (а это не вызывает ни малейших сомнений ни у одного серьёзного исследователя ни в одной стране мира), поэтому их вхождение в СССР явилось «наименьшим злом», то и тогда не может идти речь о добровольности вступления Эстонии, Латвии и Литвы в единое советское государство, так как главную роль в этом сыграли геополитические и геостратегические обстоятельства.

Понятно, что если бы не нацистская угроза, большинство населения Прибалтийских стран ни при каких обстоятельствах не отказалось бы «добровольно» от государственной независимости. В этом смысле говорить о добровольности можно только в случае вхождения этих трёх бывших советских республик в Евросоюз.

Что же касается Бессарабии и в значительной степени Западной Украины и Западной Белоруссии здесь ситуация была принципиально иной: подавляющее большинство молдаван не желало оставаться в составе Румынии, а подавляющее большинство украинцев и белорусов – в составе Польши.

По всей видимости, в-четвёртых, немаловажное значение при оценке этих событий имеет значение культура и ментальность народов. Так молдаване, как и русские являются православными, русский язык существует на нашей земле более тысячи лет и геополитически молдаване ещё с эпохи средневековья (с момента возникновения молдавского государства) были ориентированы на Россию.

В этом смысле, прибалты в культурно-ментальном плане всегда ориентировались на Запад, а литовцы и геополитически (в средние века на Польшу). Говорить о геополитической ориентации эстонцев и латышей сложнее, так как у них до 1918 года никогда не было собственной государственности и своей политической элиты (последняя была немецкой и начиная с 18 века ориентировалась на Россию).

Определённым образом и западные украинцы в этом плане скорее ближе к прибалтам, чем к молдаванам.

Таким образом, события 1939-1940 годов имеют для вошедших в состав СССР народов как много общего, так и некоторые довольно таки существенные отличия.

1 Лебедев Н.И. «Железная гвардия», Кароль II и Гитлер. (Из истории румынского фашизма, монархии и её внешнеполитической «игры на двух столах»). М., 1968. С. 186.

2 Ibid. С. 149; Язькова А.А. Румыния накануне второй мировой войны. М., 1963. С. 176.

3 Язькова А.А. Румыния накануне второй мировой войны. С. 252; Лебедев Н.И. «Железная гвардия», Кароль II и Гитлер. С. 197-198, 204-205; Колкер Б.М. Румынское правительство и мюнхенский сговор. // Балканский исторический сборник. Вып. 1. Кишинёв, 1968. С. 239; Шевяков А.А. Советско-румынские отношения и проблемы европейской безопасности 1932-1939. М., 1977. С. 283; Шевяков А.А. Внешняя политика Румынии после Мюнхена (октябрь 1938 г. – апрель 1939 г.). // Новая и новейшая история, 1968, № 5. С. 27-33; Год кризиса. 1938-1939. Документы и материалы. Т. 2, М., 1990. С. 382, 385-386.

4 Язькова А.А. Румыния накануне второй мировой войны. С. 253.

5 Ibid. С. 254-255.

6 История второй мировой войны. Т. 2. М., 1974. С. 123, 448-449.

7 Мельтюхов М.И. Бессарабский вопрос между мировыми войнами. 1917-1940. М., 2010. С. 203; Шорников П.М. Бессарабский фронт. Кишинёв, 2010. С. 205.

8 См.: Шевяков А.А. Советско-румынские отношения. С. 339-346.

9 См.: Год кризиса, док. №№ 602, 603; подробный анализ советско-германского договора см.: Назария С.М. История международных отношений и внешней политики великих держав в новейшее время. Кишинев, 2007. С. 140-156; Назария С.М. История без мифов. Вторая мировая война: генезис, ход и итоги. Кишинёв, 2010. С. 75-94.

10 Scurtu I. Istoria României în anii 1918-1940. Evoluţia regimului politic de la democraţie la dictatură Bucureşti, 1996. Р. 179.

11 Бессарабия на перекрёстке европейской дип-ломатии. Документы и материалы. М., 1996. С. 321-322.

12 См.: Мельтюхов М.И. Бессарабский вопрос между мировыми войнами. С. 204.

13 Hillgruber A. Hitler, regele Carol şi mareşalul Antonescu. Relaţiile germano-române (1938-1944). Bucureşti, 1994. P. 91.

14 Мельтюхов М.И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939-1941 (Документы, факты, суждения). М., 2000 (militera.lib.ru/research/meltyukhov/index.html).

16 Мельтюхов М.И. Бессарабский вопрос между мировыми войнами. С. 207.

17 Ibid. C. 208.

18 См.: ДВП СССР. Т. ХХII. Кн. 2. М., 1992. С. 153-154.

19 militera.lib.ru/research/meltyukhov/index.html; см. также: Бессарабия на перекрёстке европейской дипломатии. C. 322; Tătărescu Gh. Mărturii pentru istorie. Bucureşti, 1996. Р. 237; Chiper I. Obiective, mijloace şi metode ale diplomaţiei române în anul 1941. // Revista istorică. Academia Română. 1991, Nr. 3-4. Р. 122; Calafeteanu C. România, 1940: urmările unei nedreptăţi. // Historia. Revistă de istorie. 2008, Nr. 6. P. 16-17; Мельтюхов М.И. Бессарабский вопрос между мировыми войнами. С. 214-215.

20 Колкер Б.М., Левит И.Э. Внешняя политика Румынии и румыно-советские отношения (сентябрь 1939 – июнь 1941). М., 1971. С. 86.

21 Buzatu Gh. România cu şi fără Antonescu. Iaşi, 1991. Р. 84; Bărbulescu M., Deletant D., Hitchins K., Papacostea Ş., Todor P. Istoria României. Bucureşti, 1998. P. 448.

22 См.: Колкер Б.М., Левит И.Э. Внешняя политика Румынии и румыно-советские отношения. С. 105, 106, 107.

23 Ibid. С. 108.

24 См. документы: Бессарабия на перекрёстке европейской дип-ломатии. С. 323-324, 343-346.

25 Ibid. С. 323, 343.

26 Şişcanu I. Basarabia în contextul relaţiilor sovieto-române. 1940. Chişinău, 2007. P. 79-85; Pactul Molotov – Ribbentrop şi consecinţele lui pentru Basarabia. Culegere de documente. Chişinău, 1991. Р. 8-11; Бессарабия на перекрёстке европейской дип-ломатии. С. 344-348, 357, 359, 360.

27 См.: Basarabia. 1940. Chişinău, 1991. P. 32; Documente privind istoria României între anii 1918-1944. Bucureşti, 1995. Р. 529, 530; Şişcanu I. Raptul Basarabiei. 1940. Chişinău, 1993. P. 29; Şişcanu I. Basarabia în contextul relaţiilor sovieto-române. Р. 85-111; Poştarencu D. O istorie a Basarabiei în date şi documente. P. 190; Meurs W.P. van. Chestiunea Basarabiei în istoriografia comunistă. Chişinău, 1996. Р. 106; Бессарабия на перекрёстке европейской дип-ломатии. С. 324, 348-349.

28 Ibid. C. 354-356; Dobrinescu V. Fl. Bătălia diplomatică pentru Basarabia. 1918-1940. Iaşi, 1991. P. 215-216.

29 См.: Tătărescu Gh. Mărturii pentru istorie. P. 236-237; Buzatu Gh. România cu şi fără Antonescu. Р. 85-86; Dobrinescu V. Fl. Bătălia diplomatică pentru Basarabia. P. 154; Şişcanu I. Basarabia în contextul relaţiilor sovieto-române. Р. 98; Meurs W.P. van. Chestiunea Basarabiei în istoriografia comunistă. Р. 108; Бессарабия на перекрёстке европейской дип-ломатии. С. 358-359.

30 Diplomaţia cotropitorilor. Culegere de documente. Р. 135-140, 151-152; Dobrinescu V. Fl. Bătălia diplomatică pentru Basarabia. Р. 154, 181.

31 См.: Cretzianu A. Ocazia pierdută. Iaşi, 1998. P. 235-236; Dobrinescu V. Fl. Bătălia diplomatică pentru Basarabia. Р. 154-155; Constantin I. România, Marile puteri şi problema Basarabiei. Bucureşti, 1995. Р. 77.

32 Hillgruber A. Hitler, regele Carol şi mareşalul Antonescu. P. 97.

33 Constantin I. România, Marile puteri şi problema Basarabiei. P. 69.

34 Городецкий Г. Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Советский Союз. М., 2001 (militera.lib.ru/research/gorodetsky_g/index.html).

35 Севостьянов П.П. Перед великим испытанием: Внешняя политика СССР накануне Великой Отечественной войны. Сентябрь 1939 – июнь 1941. М., 1981. С. 180.

36 Цит. по: Макарчук В. Государственно-территориальный статус западно-украинских земель в период Второй мировой войны. М., 2010. С. 223 (со ссылкой на: Woodward L. British Foreign Policy in the World War. Vol. 1. London , 1970. P. 466).

37 Ibid. C. 223, 224-225.

38 Dobrinescu V. Fl., Constantin I. Basarabia în anii celui de-al doilea război mondial (1939-1947). Iaşi, 1995. P. 177, 178, 179.

* В то время – посол Румынии в Великобритании.

39 Constantin I. România, Marile puteri şi problema Basarabiei. P. 98.

40 Городецкий Г. Роковой самообман: Сталин и нападение Германии на Советский Союз. М., 2001 (militera.lib.ru/research/gorodetsky_g/index.html).

41 Constantiniu Fl. Dictatul de la Moscova (26-28 iunie 1940) şi relaţiile sovieto-germane. // Revista istorică. Academia Română. 1992, Nr. 1-2. P. 17; Constantinescu Ş. Eliberarea Basarabiei şi Bucovinei de Nord. 33 de zile de vară. // Historia. Revistă de istorie. 2006, Nr. 12. P. 52; Kiriţescu C.I. România în al doilea război mondial. Vol. 1. Bucureşti, 1996. P. 123; Dobrinescu V. Fl., Constantin I. Basarabia în anii celui de-al doilea război mondial. Р. 56; Şişcanu I. Raptul Basarabiei, P. 3; Şişcanu I. Basarabia în contextul relaţiilor sovieto-române. Р. 96, 102, 104-105, 108-109, 111, 112; Tătărescu Gh. Mărturii pentru istorie. P. 258; Constantin I. România, Marile puteri şi problema Basarabiei. Р. 89.

42 Meurs W.P. van. Chestiunea Basarabiei în istoriografia comunistă. P. 409.

43 См.: Год кризиса, док. №№ 602, 603.

44 Diplomaţia cotropitorilor. Culegere de documente. P. 150; Basarabia. 1940. P. 51-52, 53-55.

45 См.: Платон В.П. Против фашизма, за воссоединение с Советской Родиной. 1934-1940. Кишинев, 1983. С. 181.

К лету 1940 г. внутреннее положение оккупированной Бессарабии и международная обстановка все более осложнялись. Уже в разгаре была вторая мировая война. После захвата Польши, Дании, Норвегии, Бельгии, Голландии и Франции фашистская Германия все откровеннее нацеливалась к границам Советского Союза. Королевская Румыния , в свою очередь, усиленно искала пути приобщения к агрессивному курсу государств «оси» и прежде всего к фашистской Германии, лихорадочно готовила свои вооруженные силы к войне против Советского Союза. При этом она питала надежды, что если Советское правительство предъявит свои законные права на Бессарабию, то Германия и Италия, заинтересованные в румынской нефти и устье Дуная, а также реакционные правители ряда балканских стран окажут ей военную поддержку. Именно об этом свидетельствуют события последних месяцев перед мирным разрешением советско-румынского территориального конфликта.

Уважаемые пользователи! Не забывайте, пожалуйста, при копировании любых материалов данного сайта оставлять активную гиперссылку на источник копирования.

В течение апреля-июня 1940 г. румынский король Ка-роль II неоднократно встречался с гитлеровским посланником в Бухаресте фон Киллингером и вел с ним секретные переговоры о румыно-германском сближении 2 .

Месяцем позже Кароль II сообщил германскому посланнику Фабрициусу о своем решении отказаться от анг-ло-французских гарантий и о желании достичь с рейхом всестороннего политического согласия 3 . По личному поручению короля тот же Фабрициус 20 июня 1940 г. был принят премьер-министром Г. Татареску, который вручил ему новый меморандум. «Румынское правительство считает,- говорилось, в частности, в нем,- что то же единство взглядов, которое связывало оба государства в прошлом, определяет также сегодня и определит еще сильнее завтра их взаимоотношения и требует быстрой организации этого сотрудничества, которое предполагает существование Румынии сильной как в политическом, так и в экономическом отношении, так как мощь Румынии является залогом того, что она сумеет выполнить свою роль защитника Днестра и устья Дуная» 1 . Не являлось ли это еще одним свидетельством того, что правители королевской Румынии совершенно откровенно предлагали фашистской Германии свои услуги в подготовке агрессии против Советского Союза?

Как уже отмечалось, з последние годы вся социальная политика и все важнейшие экономические мероприятия королевской диктатуры были подчинены военным целям. «Да будет всем известно 2 ,- говорил премьер Татареску на одном из заседаний в Кишиневе 27 января 1940. г.,- что в 1940 году кроме траншей и дотов ничего больше не будет строиться. Последние ресурсы румынского государства вкладываются только в фортификационные работы и в военное обеспечение» 3 . Чтобы иметь возможность проводить эту политику в обстановке растущих классовых противоречий, Кароль II и его окружение прибегли к новым методам политической борьбы и управления, способных, по их мнению, обеспечить жестокое подавление выступлений рабочего класса, всех антиимпериалистических и демократических сил, стоящих на пути их агрессивных устремлений. Серия таких мер завершилась королевским декретом от 21 июня 1940 г. о преобразовании упомянутого уже нами «Фронта национального возрождения» в фашистскую тоталитарную «Партию нации» 4 , непосредственно находившуюся под руководством Кароля II, в которую, посоглашению с главарем румынских железногвардейцев Хорией Сима, вошли и легионеры.

В тот же день румынским королем был подписан еще один декрет «Об охране единого политического и тоталитарного строя румынского государства» 1 , которым предусматривалась суровая мера наказания (тюремное заключение от 3 до 5 лет) лишь за устные или письменные призывы против «ныне существующей политической организации государства, установленной декретом о создании «Партии нации» 2 . Декрет предусматривал также обязательную принадлежность к «Партии нации» всех категорий служащих, членов руководящих органов профессиональных организаций, административных советов предприятий, обществ и т. д.

В плане внутренней политики королевской диктатуры создание этой партии явилось свидетельством перехода реакционных сил Румынии на позиции открытой фашистской диктатуры. Что касается аспекта внешнеполитического курса румынских правителей, то, по определению министра королевского двора и самого германского консула в Бухаресте, это были «шаги, которые король предпринимал для осуществления на практике своей политики сближения с Германией» 3 , добиваясь заключения с ней военного союза.

В Бессарабии , к этому времени превращенной в плацдарм для нападения на Советский Союз, в результате усиленных приготовлений к войне постоянно нарастала напряженность. «В 1940 г. положение на демаркационной линии продолжает оставаться прежним,- отмечалось в письме НКВД СССР Наркоминделу в мае 1940 г.- Вызывающие действия румын и провокационные обстрелы не только не уменьшились, но, наоборот, участились. Так, только в течение января, февраля и марта имели место 25 случаев обстрела пограничников, жителей и территории СССР румынами...» 4 . Не оставались незамеченными и другие действия румынской стороны. В боевом приказе командования пограничных войск Западного округа от 25 июня 1940 г., в частности, указывалось, что румынская военщина и буржуазно-капиталистическая клика, «подготавливая провокационные действия против СССР, сосредоточила крупные войсковые силы, довела численность пограничных пикетов до 100 человек» и форсированными темпами производит строительство военных сооружений на всем протяжении демаркационной линии.

Участились случаи облета нашей территории румынской военной авиацией, засылки лазутчиков и диверсантов, шпионских групп 41 . 26 июня 1940 г., начиная с 4 часов 45 ми-мут до 6 часов было зарегистрировано вторжение румынских военных самолетов на советскую территорию на пяти участках демаркационной линии по Днестру 3 , а на следующий день, 27 июня, когда уже коронным советом Румынии обсуждались предложения Советского правительства о решении бессарабского вопроса, румынские самолеты в течение 30 минут трижды вторгались на нашу территорию.

Все эти провокационные действия совершались по указанию высшего военного командования королевской Румынии , о чем убедительно свидетельствуют некоторые документы генерального штаба румынских вооруженных сил.

В соответствии с директивой генштаба № 18 от 15 мая 1940 г. основные вооруженные силы румынской армии были стянуты к Днестру и сконцентрированы на так называемом «Восточном фронте» («Фронтул де ест»). Незначительные силы находились у границы с Венгрией и еще меньше - на «Южном фронте», где, по определению генштаба, «не предвидятся какие-либо наступательные операции со стороны Болгарии в ближайшем будущем».

Здесь, на «Восточном фронте», группа армий (3 и 4) располагала следующими силами: 3, 4, 8, 10, И армейские корпуса, в которых насчитывалось 16 пехотных дивизий, горный корпус (2-я и 4-я смешанные горные бригады); кавалерийский корпус и 2, 3, 4 кавалерийские дивизии; 28, 53, 68, 58, 69, 79, 44 и 45 пехотно-фортификационные полки. В этой же зоне резерв Главного командования румынской армии составлял 1 армейский корпус (2, 3 и 11 дивизии) и 32 дивизия, которые к 26 июня 1940 г. были

стянуты к Днестру. Такое скопление войск в непосредст-* венной близости к Советскому Союзу, поддержание их, как показывают документы, в постоянной готовности, убе: дительно подтверждает.заявление Татареску, сделанное гитлеровскому посланнику 26 июня 1940 г. о том, что Ка-роль II и румынское правительство не собираются удовлетворить просьбу Советского Союза о возвращении Бессарабии и что они, если такое требование будет предъявлено, намерены воевать против СССР 1 . В тот же день министр обороны королевской Румынии корпусной генерал И. Илкушу отдал приказ войскам 3 и 4 армий продолжать работы по оборудованию передовых позиций, но с таким расчетом, чтобы они были обеспечены питанием, боеприпасами и другим необходимым снаряжением и быть готовыми занять боевые позиции в течение нескольких часов. Одновременно министр потребовал привести в боевую готовность тяжелую артиллерию, танковые и понтонные части. Приказ далее гласил: «Отменить все отсрочки призыва офицеров запаса и довести численность войск до штатов военного времени. Направить в части весь офицерский состав, приписанный к «Восточному фронту», из военных училищ, министерств и различных ведомств».

Еще большего накала достиг военный психоз румынских милитаристов во время рассмотрения королевским правительством советских предложений об освобождении Бессарабии . К концу июня 1940 г. складывалась очень сложная и тревожная международная обстановка. И дело, конечно, не только в воинствующем поведении румынских правящих кругов, которые следовали антикоммунистической и антисоветской политике и ускоренным темпом шли на сближение с Германией. Опасность заключалась именно в том, что гитлеровская Германия после разгрома Франции готовилась к военной оккупации Румынии , а следовательно и Бессарабии , и дивизии вермахта могли оказаться в непосредственной близости юго-западных рубежей Советского Союза.

Вместе с тем это угрожало гитлеровским порабощением населения Бессарабии , чего Советский Союз не мог допустить. Создавшаяся обстановка требовала безотлагательного решения бессарабского вопроса в интересах освобождения бессарабских трудящихся и укрепления юго-западной границы нашей Родины. Это справедливое веление времени отражало интересы всех советских людей, населения Бессарабии , всех прогрессивных и миролюбивых сил мира.

Вечером 26 июня 1910 г. в Народном комиссариате иностранных дел СССР румынскому посланнику в Москве Давидеску было вручено для передачи своему правительству заявление Советского правительства. В нем, в частности, говорилось: «Советский Союз никогда не мирился с фактом насильственного отторжения Бессарабии , о чем Правительство СССР неоднократно открыто заявляло перед всем миром. Теперь, когда военная слабость СССР отошла в область прошлого, а создавшаяся международная обстановка требует быстрейшего разрешения полученных в наследство от прошлого нерешенных вопросов для того, чтобы заложить, наконец, основы прочного мира между странами, Советский Союз считает необходимым и своевременным в интересах восстановления справедливости приступить совместно с Румынией к немедленному решению вопроса о возвращении Бессарабии Советскому Союзу» 1 . Одновременно Советское правительство предлагало королевской Румынии передать Советскому Союзу населенную украинцами Северную Буковину. Ответ от королевского правительства Румынии ожидался в Москве в течение дня 27 июля 1940 г.

Известие о справедливых требованиях Советского правительства с самого начала было встречено среди румынских правящих кругов злобной антисоветской шумихой, под которой в срочном порядке была произведена определенная перетасовка в составе правительства. Министром иностранных дел стал К. Аржетояну (вместо Джигурту, который был назначен государственным министром), в качестве министров в кабинэт вошли такие реакционные деятели, как Вайда-Воевод, И. Нистор и небезызвестный И. Инкулец. Впервые в состав правительства в качестве государственного субсекретаря вошел главарь румынских фашистов-железногвардейцев X. Сима. Такой состав кабинета должен был свидетельствовать об усилении единства взглядов, когда речь зашла о «национальных интересах» страны.

Королевское правительство и на сей раз пыталось уйти от решения бессарабского вопроса, собираясь отклонить предложения СССР а спровоцировать военный конфликт. Поставленный в известность о советском предложении, министр национальной обороны Румынии генерал И. Илкушу 27 нюня в 4 часа утра отдал войскам группы армий на «Восточном фронте» телеграфное распоряжение «немедленно занять боевые позиции н быть готовыми к действиям сегодня, 27 июня, на заре. О положении в войсках докладывать министерству национальной обороны, кабинету сегодня в 4 и 6 часов» 1 . В свою очередь начальник генерального штаба корпусной генерал Ф. Ценеску распорядился по телефону привести в боевую готовность «войска, авиацию, противовоздушную оборону и прочие средства для немедленного обеспечения любых событий» 2 на «Восточном фронте». В спешном порядке к Днестру стягивались резервы, усиливались отдельные участки фронта, саперные части выводились во вторую линию, заменяя их боевыми единицами. «Особое внимание на границе. При начале военных операций привести в движение план боевых действий и план разрушений»,- таков был еще один приказ генерального штаба командованию группы армий на «Восточном фронте».

В то же время активную деятельность в выяснении возможностей для отказа от мирного решения бессарабского вопроса развернул сам король и его окружение. Утром 27 июня 1940 г. Кароль II созвал заседание коронного совета, на котором он сам выступил за объявление войны Советскому Союзу. Его поддерживали королевские советники Н. Йорга, Шт. Чобану и другие участники заседания. Ярый антисоветчик, прожженный буржуазный националист, воинственно настроенный Шт. Чобану говорил тогда: «Наш ответ Советам должен быть один - стоять до конца» 3 .

Конечно, все потуги подготовки вооруженных сил к выступлению против СССР, разного рода воинствующие заявления румынских правителей не имели под собой прочной основы, ибо расчет был, разумеется, на помощь со стороны прежде всего фашистской Германии и Италии. Поэтому, чтобы выиграть время для консультаций с ними коронный совет большинством голосов (16 против 11) одобрил ответ правительства на советское предложение от 26 июня. В нем правительство Татареску заявило о своей готовности приступить к обсуждению предложений Советского правительства 1 . Далее в румынском ответе содержались общие рассуждения об указании места и срока встречи делегатов обеих сторон для обсуждения поставленных вопросов с явным намерением затеять вокруг конкретного решения бессарабского вопроса длительную дипломатическую переписку. Понятно, чго такой ответ не мог удовлетворить Советское правительство, и оно вынуждено было

27 июня 1940 г. вторично обратиться к румынской стороне с настоятельным требованием дать ясный ответ, принимает ли она советские предложения или нет. На этот раз Советское правительство выдвинуло конкретный план, по которому в течение четырех дней, начиная с 14 часов

28 июня 1940 г., румынские войска должны были уйти из Бессарабии и Северной Буковины, в то же время советские войска вступают на освобожденную территорию, причем к исходу дня 28 июня части Красной Армии должны занимать Черновцы, Кишинев и Аккерман. Отдельными пунктами в плане на румынское правительство возлагалась ответственность за сохранность зданий и сооружений, мостов, железных дорог, электростанций, промышленных предприятий, складов и аэродромов, а также предусматривалось создание комиссии, по два представителя от каждой стороны, для решения спорных вопросов в ходе освобождения Бессарабии и Северной Буковины. Ответ румынской стороны ожидался до 12 часов 28 июня. Поздно ночью, в 2 часа 25 минут, румынский посол в Москве Давидеску передал по телефону в Бухарест предложенный Советским правительством план.

К этому времени положение румынского правительства в отношениях с другими странами почти определилось. На его запросы к правительствам Германии, Италии, Турции, Югославии и Греции с просьбой высказать свои мнения о требованиях Советского правительства решить мирным путем бессарабский вопрос, все посоветовали Румынии не вступать в военный конфликт, дав таким образом понять, что поддержки от них не последует. Особое значение при этом приобрела позиция фашистской Германии. Румынское правительство неоднократно обращалось за помощью к Берлину в советско-румынском конфликте, но всякий раз получало отказ. Позиция гитлеровцев по этому вопросу диктовалась тем, что фашистская Германия не желала в тот момент военного столкновения между СССР и Румынией, так как предвидела неизбежность потери нефтяных ресурсов Румынии , столь необходимых вермахту. К тому же в это время Германия не была готова к активному вмешательству. Не оправдались надежды румынских правителей на выигрыш времени и получение коллективной помощи в военных действиях против Советского Союза, что вынудило их отказаться от своих прежних планов военных авантюр. Министр иностранных дел Румынии К. Аржето-яну на заседании кабинета 1 июля 1940 г. не без сожаления констатировал по эгому поводу: «Принимая совет наших союзников и друзей согласиться с советскими предложениями, чтобы не разжечь войну в этой части Европы г мы все же надеялись, что путем предложенного нами торга сумеем, по меньшей мере, определить свое положение» 1 .

Утром 28 июня 1940 г. шифрованной телеграммой за подписью К. Аржетояну румынскому посланнику в Москве Давидеску было сообщено для передачи Советскому правительству решение правительства королевской Румынии о принятии им условий эвакуации из Бессарабии и Северной Буковины, предусмотренных в предложенном накануне плане Советским правительством. В телеграмме указывалось также, что фамилии представителей румынской стороны в составе смешанной комиссии будут сообщены в течение дня.

Этим, собственно, и завершились дипломатические переговоры между правительствами СССР и Румынии 26- 28 июня 1940 г. по поводу ликвидации незаконно созданного королевской Румынией в 1918 г. бессарабского вопроса. Так завершилась длительная и последовательная борьба Советского правительства за его разрешение мирным; путем. Это явилось результатом проведения ленинской миролюбивой политики КПСС и Советского государства. На» примере мирного решения бессарабского вопроса блестяще подтвердилось ленинское предвидение о возможности мирной уступки «власти буржуазией, если она убедится в безнадежности сопротивления и предпочтет сохранить свои головы» 2 .

В тот же день, согласно достигнутой договоренности,. Красная Армия перешла Днестр и начала свою освободительную миссию на территории Бессарабии и Северной Буковины.

Встреча освободителей повсюду выливалась в грандиозные манифестации благодарности населения Коммуниста« ческой партии и Советского правительства за избавление от ненавистного оккупационного режима, кабалы и бесправия, за предоставленную реальную возможность восстановления власти Советов и воссоединения с Советской Родиной.

Эти задачи решались уже в период освобождения территории Бессарабии от оккупантов и при непосредственном активном участии широких народных масс. При этом следует учесть, что революционно-освободительная борьба трудового народа продолжалась и в дни отхода оккупационных властей за Прут, порой приобретая самые драматические формы, вплоть до вооруженного столкновения между населением и отходящими воинскими частями румынской армии.

Как только стало известно о предложениях Советского правительства по вопросу о Бессарабии , областной комитет партии и Кишиневский горком созвали заседание с участием представителей других подпольных революционных организаций. На этом заседании совместным решением Бессарабского областного комитета КПР и Кишиневского горкома партии был образован Бессарабский временный революционный комитет (ВРК), в состав которого вошли Ю. Короткое, Г. Добындэ, М. Брашеван, П. Гузун, А. Рубинштейн, Д. Островский и другие. Его председателем был утвержден секретарь Бессарабского обкома партии С. Д. Бурлаченко, который к этому времени находился еще в заключении в кишиневской тюрьме.

Бессарабский ВРК был, по существу, первым органом Советской власти, на который возлагалась ответственность за организацию охраны национальных богатств и жизнедеятельности населения, обеспечение общественного порядка до повсеместного восстановления в крае органов Советской власти. Его члены сразу же включились в активную деятельность по созданию временных ревкомов на местах, рабочих комитетов на предприятиях по охране оборудования, зданий и сооружений, пекарен, электростанций, водопровода и других объектов общественного назначения.

Важное значение до прихода советских войск приобретала правдивая информация населения о происходящих событиях, разъяснение задач по охране общественного порядка и подготовке к встрече освободителей. В этих целях Бессарабский обком партии, к этому времени уже вышед-шин из подполья, обратился с воззванием к народу, в котором, ь частности, говорилось: «В день долгожданного праздника окажем достойный прием героям-освободите-лям, армии трудящихся всего мира.

Порядок должен быть сохранен. Электростанции, водопровод, телефон и трамваи должны продолжать спокойно работать. Мельницы и пекарни должны обеспечить население хлебом... Никаких анархических выходок, не позволяйте расхищать и уничтожать народное имущество. Сохраняйте революционное достоинство и дисциплину» 1 . Воззвание коммунистов быстро разошлось и повсеместно стало" программой действий. Как признают сами оккупанты, «еще до начала эвакуации из Северной Буковины и Бессарабии во всех городах и местечках коммунистами были созданы городские комитеты, которые заранее определились, как будут встречать советские войска», а также, как будут действовать в период отхода румынских войск и оккупационных властей 2 . В Кишиневе в первой половине-дня 28 июня 1940 г. представители ВРК во главе сМ. Бра-шеваном явились в резиденцию королевского наместника и потребовали признания их официальными представителями вышеназванного комитета «для сдачи города Советам» 3 . Важнейшим мероприятием коммунистов и трудящихся масс Бессарабии явилось освобождение политзаключенных из тюрем. В многолюдную демонстрацию вылилось это событие в Кишиневе, когда утром 28 июня население города, «освободив заключенных в тюрьме коммунистов, двинулось колонной с красными знаменами по улицам». К демонстрантам примкнула такая масса людей, что заняла улицы, «ведущие к вокзалу и, таким образом, мешала эвакуации» 4 (читай: бегству. - В. П.).

Значителен был вклад населения в срыв мероприятий оккупантов по ограблению Бессарабии во время их отхода за Прут. Дело в том, что румынские оккупанты, как справедлио отмечает А. М. Лазарев, «постоянно чувствовали непрочность, шаткость обладания Бессарабией и Северной Буковиной, полную бесперспективность и крах своих позиций на этих насильственно захваченных ими землях» 5 , поэтому они заранее готовились «ко всяким неожиданностям». На этот счет у них был разработан подробнейший план эвакуации Бессарабии , под кодовым названием «План Тудор», предусматривавший максимальные ограбления как материальных ценностей, так и угон за Прут бессарабского населения. В инструкции по введению в действие такого плана на 1940 г. прямо фиксировалось, что в первую очередь подлежало эвакуации (а точнее угону в Старое королевство) население Бессарабии , причем не все подряд. «Допризывники, резервисты и призванные по месту жительства будут эвакуированы в первую очередь и в срочном порядке». В отношении вывоза, например, оборудования промышленных предприятий, инструкция предусматривала, что при наличии времени «владельцы предприятий будут обязаны демонтировать оборудование и погрузить на поезд для эвакуации», в противном случае будет «уничтожаться на месте».

Нет нужды доказывать, насколько своевременными и гуманными по отношению к бессарабскому населению были решительные меры Советского правительства о безотлагательном решении вопроса об освобождении Бессарабии . При оставлении ее территории румынские оккупанты, конечно, нанесли немалый ущерб. С самого начала они нарушали достигнутое соглашение об освобождении Бессарабии . В 6 часов утра 28 июня генеральным штабом румынских вооруженных сил был отдан приказ по войскам о начале эвакуации. Пункт 5 этого приказа предусматривал, что не допускается «разрушение железных дорог, складов, аэродромов, промышленных предприятий, локомотивов, вагонов...», а другим приказом того же генштаба и в тот же день войскам предписывалось угнать за Прут «весь подвижной железнодорожный состав». Особую заботу проявляла румынская военщина (видимо, не без указания правящих кругов) о вывозе имущества иностранных акционерных обществ, главным образом связанных со снабжением Германии нефтепродуктами. На этот счет войска имели строгий приказ «оказать особое содействие эвакуации имущества нефтяных обществ: цистерн, автомобилей, автобусов и запасные части к ним, свободные и полные емкости горюче-смазочных материалов».

По имеющимся данным, наспех отходящие воинские, жандармские и полицейские части занимались грабежом и зверски бесчинствовали в Кишиневе, Бельцах, Унгенах, Единцах, Липканах, Бульбоках, Новоалександровке, Ми-хайленах, Мерешенах, Пугаченах и других населенных пунктах 1 . По некоторым волостям Бессарабии ущерб, нанесенный оккупантами, исчислялся десятками миллионов лей: по Бендерской волости - 23,5 млн. лей, по Кайнар-ской и Каушанской - 24,4, Чимишлийской и Комрат-ской-21,5, Бричанской-15,6 млн. лей 2 . Поодномулишь селу Ферапонтьевка Бендерского уезда ущерб исчислялся в 9,3 млн. лей 3 . Однако оккупантам не удалось полностью осуществить свои планы тотального грабежа. Для этого им не было дано время, а во многих случаях планы грабежа срывало население, вооруженные группы охраны и присутствие на территории Бессарабии частей Красной Армии.

В первый же день отхода оккупантов созданные отряды охраны из рабочих железнодорожников на станции Кишинев задержали три эшелона с награбленным имуществом, прибывших из Бендер для следования в пункт назначения Яссы 4 . Они же помешали оккупантам вывезти со станции Кишинев скопившееся награбленное зерно (200 вагонов пшеницы и 100 вагонов кукурузы). Как сообщал представитель генерального штаба румынской армии, «из 300 вагонов зерна были эвакуированы только 35» 5 . В Бельцах на железнодорожной станции также с помощью местного населения была организована охрана имущества и подвижного состава. Сообщая о том, что в городе среди населения отмечено распространение коммунистических листовок, представитель военных властей оккупантов констатировал 29 июня 1940 г., что население «задерживает отправку поездов» с награбленным имуществом 6 .

Не менее решительными в своих действиях против оккупантов были патриоты города Болграда, которые захватили железнодорожную станцию и против которых, как сетовали высшие военные чины румынской армии, «не было принято достаточных мер для охраны этого важного железнодорожного узла» 1 . На станции немедленно был установлен новый, революционный порядок, «многие железнодорожные составы с материалами были конфискованы населением и работниками железной дороги» 2 , не допустив таким образом вывоза в Румынию эшелонов с награбленным народным добром. По сообщениям военных чинов, «население Кагульского и Измаильского уездов скрывалось из сел, чтобы не поставлять транспорт для эвакуации» 3 .

Не позволили вывезти награбленное добро отходящим жандармским частям жители села Глодяны. Под руководством односельчанина Алексея Криволапа 4 , который до восстановления Советской власти в Бессарабии активно действовал в коммунистической организации, группа крестьян в середине дня 29 июня разоружила не в меру распоясавшихся жандармов, конфисковала имущество и отвезла все в бывшую примарию, сдав под охрану членам «их комитета с красными повязками на руках»^.

Высокую революционную бдительность проявили рабочие города Сороки. По указанию временного ревкома, они установили свой контроль и организовали охрану основных предприятий города и объектов общественного значения, не допускали вывоза оккупантами награбленного имущества, а также конфисковали кассу уездной финансовой администрации в сумме 15-18 млн. лей 6 . Здесь же, в Сороках, как и в Чадыр-Лунге, Новой Килии и других местах, население расправилось с ненавистными прислужниками оккупантов и агентами полиции, арестовало часть городовых, которые отличались особой жестокостью при оккупации 7 .

По сохранившимся архивным документам того времени можно было бы привести еще немало фактов о решительных и смелых выступлениях трудящихся масс против отходящих румынских оккупантов и их прислужников до

вступления частей Красной Армии на территорию Бессарабии и Северной Буковины. В научных исследованиях советских историков, в мемуарной литературе участников коммунистического подполья Бессарабии , на страницах партийной и советской периодической печати конца июня- начала июля 1940 г. довольно широко освещены события радостной встречи советских воинов-освободителей буквально всем населением Бессарабии 1 . И тем не менее мы считаем необходимым более детально рассмотреть такие вопросы, как подготовка и встреча освободителей населением самых «глухих» уголков Бессарабии , участие народных масс в борьбе, в том числе вооруженной, против оккупантов в дни их отхода с территории края и, наконец, революционные выступления солдат-бессарабцев в составе румынских войск, используя при этом архивные документы, исходящие от самих оккупантов 2 . (

Выше было отмечено, что при обсуждении предложений Советского правительства об освобождении Бессарабии на заседании коронного совета 27 июня раздавалось немало голосов участников заседания в пользу военных действий против СССР. К военным авантюрам призывал тогда и ревностный агент оккупационного режима в Бессарабии небезызвестный Шт. Чобану, указывая на то, что «в борьбе против оккупантов (так он именовал воинов-ос-вободителей Красной Армии.- В. П.) население Бессарабии будет вместе с румынской армией» 3 . Однако развернувшиеся буквально через сутки события на территории Бес

сарабии опровергли надуманный, фальшивый прогноз неудачливого пророка.

Известие о предстоящей встрече Красной Армии вызвало огромную радость населения края. Повсюду готовились манифестации, вывешивались красные флаги на домах, с большим интересом читались обращения к народу. «Пришел конец диким беззакониям румынских правителей...,- говорилось в одной из листовок политотдела воинской части, первой вступившей на территорию Бессарабии .- Бессарабия , оторванная румынскими боярами и офицерами, возвращена матери-Родине - Союзу Советских Социалистических Республик... С сегодняшнего дня трудящиеся свободны от капиталистического рабства, безработные получат работу, батраки и безземельные или малоземельные крестьяне получат землю. С сегодняшнего дня покончено с дикой системой «румынизацин» русских, украинцев, молдаван, евреев. Население Бессарабии получило возможность строить свою культуру, национальную по форме и социалистическую по содержанию» 1 .

Первые радостные встречи советских воинов-освободителей продемонстрировало население Приднестровья. Тысячи празднично одетых жителей Бендер с транспарантами и красными флагами вышли к железнодорожному мосту для встречи передовых частей Красной Армии. Эти волнующие события запечатлены оператором украинской студии кинохроники Н. Богомоловым в документальной ленте «На Дунае» 2 . Два месяца спустя после съемок он писал: «Мы были свидетелями подлинного народного ликования, очевидцами потрясающих сцен встречи. Порой забывалось, что в руках у тебя аппарат. Общее ликование народа захватывало и нас, наполняло чувством гордости, горячего патриотизма... Никогда не изгладятся из памяти эти волнующие и знаменательные дни» 3 . Такой же восторженный прием оказали советским воинам крестьяне села Косоуцы. «Как родных, любимых братьев обнимали бессарабские крестьяне красноармейцев, целовали их,- сообщала «Красная Звезда».- Многие из крестьян бросались в воду, чтобы поддержать понтонные лодки, относимые быстрым течением реки. Все старались помочь красноармейцам переправиться через Днестр, указывали лучшие места для переправы, помогли вытаскивать на берег оружие и боеприпасы» 1 . С восторгом встречало советских воинов население Олонешт, Резины, Сорок, Атак и других городов и сел правого берега Днестра.

Совершенно противоположная картина наблюдалась в населенных пунктах Бессарабии , через которые проходили отходящие части румынской армии. Повсеместно презрению и ненависти к оккупантам не было предела. Жители села Пырлица Бельцкого уезда, к примеру, демонстративно отказались помочь румынской артиллерийской части вытаскивать орудия из-за бездорожья после обильных дождей 2 . «Население села Манзыр,- читаем в другом документе,- по приходу нашей колонны было настроено очень враждебно. Оно показало полное нежелание в оказании помощи армии» 3 . Характерно, что в это же время в село-вошли передовые части советских войск, которые, по свидетельству румынского офицера, «были приняты населением восторженно и с цветами, тогда как наших (т. е. румынских частей.- В. П.) обругали и забросали камнями...». Далее в этом же документе сообщалось, что отходящие румынские части 28 пехотного полка «в некоторых селах были встречены населением ружейной стрельбой». При дальнейшем продвижении частей Красной Армии в глубь территории Бессарабии такие сцены на пути отхода оккупантов стали все чаще повторяться. Это и понятно, ибо, как уже отмечалось, еще задолго до появления передовых частей Красной Армии бессарабские трудящиеся с большим подъемом готовились к встрече освободителей. Создавалась своеобразная обстановка - раньше в эти населенные пункты успевали отходящие румынские войска, чем советские, и получилось, что румын «встречали» и «провожали» повсеместно вывешенными красными флагами, транспарантами. Подобные сцены нередко заканчивались вооруженными столкновениями между населением и оккупантами.

Существенное влияние на ход дальнейшей борьбы бессарабских трудящихся против оккупантов оказало еще одно обстоятельство. В румынскую армию в последнее время было призвано большое количество бессарабцев, значительная часть которых находилась в составе румынских войск здесь же, в Бессарабии . В основном это были вчерашние рабочие, крестьяне, одетые в военную форму, и в связи с освобождением Бессарабии они считали себя, как и все население края, гражданами СССР. Поэтому сразу, как только стало известно о мирном разрешении бессарабского вопроса, в румынской армии началось революционное брожение, приведшее в конечном счете к массовому отходу солдат-бессарабцев (нередко в полном вооружении) из-под власти румынских офицеров. Об этом свидетельствуют события последних дней оккупации. При отходе воинской колонны оккупантов из Кишинева по направлению на Леушены в Яловенах собравшаяся толпа напала на нее, «требуя возвращения им реквизированных подвод и лошадей». Обстановка накалилась до предела, вдруг кто-то из собравшихся обратился к солдатам со словами: «Бес-сарабцы, куда вы? Осгавайтесь у себя дома!» Вопреки угрозам офицеров из колонны сразу же отделилась внушительная группа солдат, «которые начали бросать вверх головные уборы и кричать «ура». На угрозы офицеров о применении оружия солдаты-бессарабцы организованно отошли в сторону и начали стрелять поверх колонны 50 . «Такие сцены,- говорится в отчете румынского офицера,- имели место в течение всего дня 29 июня во время движения по шоссе Яловены-Ганчешты-Лапушна» 51 . Невольно став свидетелем встречи советских воинов, он отмечает, что ^повсеместно бессарабское население встречало воинов возгласами «ура», цветами и выражением признательности за избавление от грабежа румын». Не упустил румынский офицер из виду и такую деталь, что в Ганчештах на зда 1 * нил примарии был вывешен транспарант с надписью: «Да здравствует Красная Армия - освободительница Бессарабии !», а также и то, что и в Яловенах, и в Ганчештах были замечены вооруженные группы людей, которые «сообщали Красной Армии обстановку, выполняя в то же время обязанности службы охраны порядка» 52 . Такие же восторженные встречи были оказаны советским воинам населением Комрата, Романовки, Бульбоаки, Бричан, Бельц, Ка-гула и других населенных пунктов.

Заслуживают внимания события, которые произошли в селе Чоага Каушанского района, через которое проходил маршрут отхода частей 12 румынской пехотной дивизии. Колонна румынских войск вступила в это село утром 29 июня, когда «все население, празднично одетое, с красными флагами и транспарантами, собралось в центре села». Сюда же подходила колонна людей «около 600-700" человек с красными флагами и плакатами с северной час-сти села».

Возле бывшей примарии с кузова автомашины в окружении постоянно аплодировавшей внушительной массы людей выступал советский офицер, «который разъяснял собравшимся, что в соответствии с достигнутым соглашением" с Румынией все солдаты-бессарабцы с 28 июня считаются демобилизованными и могут расходиться по домам». После этого толпа «направилась к застрявшей колонне румынских войск и вместе с солдатами-бессарабцами, которые составляли около 90 процентов этих частей, забрали почти всех лошадей и разошлись по домам» 1 . Когда румынский офицер послал за помощью к другой подходившей части, ему доложили, что оттуда тоже все солдаты-бессарабцы вышли из подчинения офицеров и «при помощи гражданского населения забрали лошадей и разошлись по домам» 2 . То же самое случилось и с другими частями позже, когда собравшееся все село возле примарии «демонстрировало свое враждебное отношение к румынской армии» и буквально «в течение трех минут разогнало полностью часть 5/22 артиллерийского батальона, оставляя на дороге разгромленное имущество» 3 .

Такие же сцены расправы населения Бессарабии с ненавистными оккупантами наблюдались во время отхода румынских войск через села Романовна, Салкуца, Чок-Майдан, Яргора и другие населенные пункты 4 . В Бельцах при помощи горожан не дали возможность румынским офицерам насильно вывести воинскую часть, почти полностью состоящую из солдат-бессарабцев. Из 1060 солдат личного состава офицерам удалось отправить эшелоном за Прут только 100 человек. Оригинальные «проводы» отходящих частей румынских войск устроило население села Чукур-Минжир 30 июня 1940 г. «Войдя в село,-пишет командир 10 полка подполковник Бенедикт,- мы были окружены населением, и некоторые из крестьян вызывающим тоном потребовали от нас лошадей. Я говорил им, что за нами прибывает целый полк, но они и слушать не хотели, угрожая, что с нами случится то же, что и «с теми, которые вчера проходили через Чимишлию». Один из них заверил меня, что прошли те времена, когда «знатные господа прогуливались на лошадях и бричках» 1 .

Может возникнуть правомерный вопрос, почему же вооруженные до зубов отходящие румынские воинские части не применяли в массовом порядке оружие против, прямо скажем, революционных выступлений бессарабского населения и солдат-бессарабцев в дни освобождения Бессарабии ? Что они, оккупанты, за эти 3-4 дня стали лучше, гуманнее? Нет, конечно. Объяснялось это другими обстоятельствами. И здесь с особой силой проявилась гуманная сторона советских предложений по плану освобождения территории Бессарабии румынами. Дело в том, что, начиная с 14 часов 28 июня 1940 г. население Бессарабии переходило под защиту Советского Союза. Поэтому на территории Бессарабии оккупанты не могли пустить в ход оружие против гражданского населения и против солдат-бессарабцев, так как они с этого времени считались демобилизованными из румынской армии. В этом отношении любопытны признания самих представителей румынской военщины. Командир 3 полка майор Рэдулеску писал в своем донесении: «Если наше правительство согласилось отдать Бессарабию без боя, мы не могли предпринять самостоятельно агрессивных действий... Убийство людей советского гражданства могло быть расценено как уголовное преступление» 2 . Расправы и бесчинства уходивших румынских войск имели место, но они, в силу сказанного выше, не носили массовый характер. Зато румынским властям ничто не помешало расправляться с бессарабцами, пожелавшими возвращаться к себе на Родину из Румынии , где они оказались во время освобождения Бессарабии . Известны случаи о расстреле солдат-бессарабцев на территории Румынии 3 , гражданского населения на переправах через Прут, а также о массовом расстреле в Галаце. Имеются некоторые документальные сведения, свидетельствующие о том, что эту, по определению Компартии Румынии , «варварскую, кровавую бойню» румынская военщина совершила под стандартным предлогом «при попытке к бегству» из-под стражи. Вот как гласило циничное сообщение по этому поводу в телеграмме от 30 июня 1940 г. начальника отдела контрразведки 3 румынской армии подполковника

Паладе: «Группа рабочих в Галаце, около 1500 человек, подлежащая отправке в Бессарабию через переправу в Рени, взбунтовалась и убежала из-под стражи. Открыли стрельбу, имеются убитые и раненые» 1 .

Серьезным предупреждением разбойных акций оккупантов, попыток безнаказанного ограбления населения Бессарабии явились вооруженные выступления бессарабских трудящихся совместно с солдатами-бессарабцами против отходящих частей румынской армии. Неподчинение приказам румынских офицеров, массовый уход бессарабцев из состава воинских подразделений, а иногда и полное разложение частей носили массовый характер с первого же дня освобождения Бессарабии . Так случилось с 12 и 15 пехотными дивизиями, со многими румынскими артиллерийскими подразделениями, буквально со всеми частями, имевшими в своем составе солдат-бессарабцев. Однако румынская буржуазная пропаганда на все лады трубила в то время, что в массовой деморализации армии якобы были повинны советские войска, которые занимали освобожденную территорию Бессарабии и Северной Буковины. Факты же подтверждают совершенно обратное.

Объясняя причины разложения 15 пехотной дивизии, командующий 4 румынской армией генерал Н. Чу-перкэ считал, в частности, что это произошло «по трем причинам»: 1. что большинство солдат этой дивизии были «бессарабского происхождения»; 2. что разложившиеся части этой дивизии «входили в состав Кишиневского гарнизона», где (об этом генерал, разумеется, не писал) сильное влияние на солдатские массы оказывали революционные выступления трудящихся и пропаганда революционного подполья. Третью причину он относил к быстрому продвижению к границе по Пруту советских войск 2 . А вот что писал в отчете об отходе за Прут упомянутый уже нами майор Рэдулеску: *Как общее замечание могу отметить, что разоружение нашей армии не было организовано русскими, а исходило от самих наших войск» 3 , т. е. от солдат-бессарабцев. И еще одно сообщение, на сей раз командования 3 армейского корпуса в донесении генеральному штабу от 1 июля 1940 г.: «На дорогах (пути отступления румынских войск.- В. П.) замечены разбросанные винтовки, ранцы, оставленные без лошадей повозки. Населению выдается кукуруза и мука (временными органами Советской власти после отхода румын.- В. П.). Во всех селах вывешены красные флаги». И далее: «15 и 12 дивизии имели большие потери, эти дивизии не перешли и Прут. Потери связаны не с действиями советских частей, а именно с действиями наших войск» 1 (подчеркнуто нами. - В. П.). Вот как обстояло дело в действительности.

Разумеется, «потери.» войск оккупантов не ограничивались лишь этими двумя дивизиями. Более точным в этом отношении оказался, надо полагать, генеральный штаб румынской армии, который обобщил данные всех частей и соединений «Восточного фронта». По состоянию на 8 июля 1940 г. румынская армия недосчиталась 61 970 солдат, отнесенных в составленной генштабом таблице к графе «скрывавшихся» 2 . Судя по составу воинских частей, указанных в обобщенных данных о «потерях»,- это в подавляющем большинстве были солдаты-бессарабцы.

Отказавшись от дальнейшего пребывания в румынской армии, солдаты расходились по домам, скрывались от расправы с ними разъяренных румынских офицеров, включались в вооруженную борьбу против оккупантов совместно с гражданским населением. Документами подтверждается, что такие вооруженные выступления имели место в селах: Гигеч и Вишинешты, Чимишлия, Малул-Мик, Березино, Каракуй, Яргора; в городах Сороки, Бельцы, Измаил (здесь имело место вооруженное нападение даже на румынские корабли речной флотилии), Болград 3 и других населенных пунктах.

Уже из перечисленных выше событий, развернувшихся на территории Бессарабии в период ее освобождения, явствует, что в революционных действиях бессарабских трудящихся проявилась их глубокая любовь к долгожданной Советской власти и жгучая, годами накопленная ненависть к оккупационному режиму, к военно-полицейским порядкам. Эти чувства хорошо передаются в письме жителей Кишинева, группы рабочих электростанции, адресованном советским воинам-освободителям: «Кончился тяжелый кошмар, наступила новая эра. Новая жизнь началась для каждого из нас. Мы не находим слов, чтобы выразить вам нашу безграничную благодарность, дорогие товарищи» 1 .

В грандиозные революционные манифестации вылились.праздничные митинги и демонстрации трудящихся в первые же дни освобождения в Кишиневе, Бельцах, Измаиле, Аккермане, Бричанах, Единцах, Оргееве, Сороках и многих других населенных пунктах Советской Бессарабии . Нескончаемым потоком в адрес ЦК ВКП(б) и Советского правительства шли принятые на митингах резолюции, письма, телеграммы, в которых представители рабочего класса, трудового крестьянства, интеллигенции выражали беспредельную благодарность за избавление от капиталистического ига и готовность приступить к строительству новой жизни на свободной земле. «Мы безмерно рады и счастливы, что влились в семью великого советского народа,- говорилось в резолюции митинга трудящихся Атак.- С его помощью, под руководством Коммунистической партии и Советской власти мы перестроим нашу жизнь по-новому, по-советски» 2 . Трудящиеся Калараша в принятой на митинге резолюции выражали огромную благодарность за освобождение «из-под ига бояр, капиталистов, сигуранцы и фашистской румынской анархии» и заявляли, что «трудовой народ Бессарабии навеки вошел в состав великой Родины пролетариата - СССР» 3 . С восторженным энтузиазмом выражали свое отношение к мирному разрешению бессарабского вопроса и освобождению братского народа трудящиеся Молдавской АССР. Группа колхозников республики, участников Всесоюзной сельскохозяйственной выставки в Москве, писала в своем послании трудовому народу Бессарабии : «Мы всегда думами с тобой, а теперь рука об руку будем строить вместе счастливую, радостную и культурную жизнь» 4 .

Мирное разрешение бессарабского вопроса восторженно было встречено всем советским народом. Письма и телеграммы, резолюции митингов поступали в Молдавию с Дальнего Востока и Грузии, Свердловска и Алма-Аты, Ленинграда и Киева, Москвы и Харькова. Только за первые три дня освобождения Тираспольский телеграф принял около 2 тыс. приветственных телеграмм со всех концов Советского Союза 1 .

Справедливый исход решения бессарабского вопроса нашел одобрение и поддержку во многих странах мира и расценивался как победа разума и миролюбивой внешней политики Советского Союза. Болгарская газета «Дага» в передовой статье в номере от 1 июля 1940 г. писала: «Бессарабский вопрос отныне отошел в прошлое. Мы можем заявить, что на теле европейского юго-востока залечена тяжелая рана и что исправлена большая несправедливость» 2 .

Сегодня знаменательная дата - 75 летие со дня окончание Бессарабской операции (28 июня — 3 июля 1940 г.), в результате которой была освобождена Бессарабия и присоединена к СССР Северная Буковина.

Прежде чем посмотреть фотоальбом, посвященный этому событию, рекомендую, друзья, в качестве экскурса в историю статью Сергея Лебедева " Русское лето Бессарабии".

***

Русское лето Бессарабии

Временно отторгнутая от России территория между Днестром и Прутом была воссоединена с ней 75 лет назад

Расположенная в треугольнике между реками Днестр, Прут и Черным морем Бессарабия вошла в состав Российской Империи после русско-турецкой войны 1806-12 гг. В дохристианскую эпоху в этих благодатных местах жило фракийское племя бессов (от которого и произошло название края), затем сюда стали проникать славяне, а затем эти земли составляли часть Молдавского княжества.

После крушения монархии и победы большевиков в Петрограде, весной 1918 года Бессарабия была захвачена румынами. Ни красные, ни белые не признали аннексии. Оккупационный режим был грубым и жестоким. Все бессарабцы, включая молдаван, которые являются очень близкородственным румынам народом, считались людьми второго сорта. Практически все значительные должности в румынской Бессарабии занимали «регацане», то есть уроженцы королевской Румынии в старых (до 1918 года) границах. Несмотря на проводимую в крае насильственную румынизацию, профессор Ясского университета Гибу в 1936 г. в докладе на имя министра просвещения Румынии Петровича признал: «По духу своему Бессарабия теперь несравненно более русская, чем в 1918 г…. И сейчас в городах почти все охотно говорят по-русски и читают чаще всего русскую прессу, всячески препятствующую утверждению румынизма».

В области экономики румынская Бессарабия, подобно всем другим лимитрофным территориям, переживала упадок, так и не достигнув уровня 1913 года. В течение 1918-1940 годов в «старое королевство» из Бессарабии было выкачано с помощью 202 видов налогов 60,4 миллиарда тогдашних лей, а кредитов край получил в 1933 году в 25 раз меньше, чем в российском 1914 году. В 1930 году согласно румынской переписи неграмотными в Бессарабии оставались более 72 % населения, среднее образование имели 86,3 тыс. человек (3,02 %), высшее — 10,8 тыс. (0,3 %). В результате политики румынизации в в Бессарабии действовали всего 97 начальных и средних частных школ, и среди них были только две русских и одна украинская, да и те были закрыты. В 1937 году на всю Бессарабию было 45 врачей. Один врач приходился на 75 тысяч жителей, или на 45 сёл. Туберкулёз, подагра, трахома и другие социальные болезни поражали десятки тысяч людей, уносили тысячи жизней. И не случайно Бессарабия в годы румынской оккупации занимала первое место во всей Европе по смертности населения.

Неудивительной была массовая эмиграция из Бессарабии. Примерно 300 тысяч бессарабцев, то есть каждый 8-ой (из них 2/3 молдаван) бежали в Советскую Россию. (При этом из левобережных районов в Бессарабию в межвоенный период бежало примерно 20 тысяч человек.) Около 150 тысяч уроженцев Бессарабии эмигрировали в страны Западной Европы и примерно 50 тысяч - в Латинскую Америку, в основном в Аргентину. Всего Бессарабию в 1918-40 гг. покинули примерно 16,5 % населения. Если в 1918 году в Бессарабии проживали 3,2 млн. жителей, то уже в 1930 году в ней насчитывались 2, 8 млн. жителей. За 30-е гг население Бессарабии несмотря на высокую рождаемость сократилось еще на 200 тысяч человек.

В 1924 году Советский Союз предложил провести в Бессарабии плебисцит (референдум) о дальнейшей судьбе области под контролем Лиги Наций. Однако румынские власти отказались сделать это, понимая, каковыми будут результаты плебисцита. Бесплодные переговоры шли вплоть до 1939 года. Румыны надеялись на своих союзников по блоку Малая Антанта (включавшего также Чехословакию и Югославию под общим руководством Франции) и были непреклонны. Но в августе 1939 году Сталин заключив договор о ненападении с Германией добился признания от нее свободы рук на румынском направлении. Между тем в результате блицкрига Франция была разгромлена немцами и Бухарест лишился своего главного покровителя.

В это время Румынией правил король Кароль II со своей любовницей, еврейкой Еленой Лупеску. В 1938 году король разогнал парламент и стал править как диктатор. Главным врагом режима была «Железная Гвардия» - партия фашистского типа. Её боевики поразительно напоминающие современных украинских «правосеков», постоянно устраивали погромы, грабежи и покушения. Между тем, после краха Франции, Румыния с ловкостью мародера решила переориентироваться на Германию, но Гитлер, прибирая к рукам нефтяную промышленность Румынии, не стал мешать Сталину решить бессарабский вопрос.

Ещё 29 марта 1940 года на сессии Верховного Совета СССР Молотов сделал многозначительное заявление: «У нас нет пакта о ненападении с Румынией. Это объясняется наличием нерешённого спорного вопроса о Бессарабии». Вывод был ясен: СССР намерен немедленно решить бессарабский вопрос, в том числе, если понадобится, и силой.

В Бухаресте заявление Молотова вызвало нервную реакцию, и Коронный совет Румынии 19 апреля 1940 года высказался против уступки Бессарабии Советскому Союзу. Под ружьё было призвано более миллиона резервистов, а политики и генералы постоянно делали громкие заявления, утверждая, что румыны, как и подобает потомкам римлян, не уступят варварам.

Румынская армия выглядела внушительно по численности (24 пехотные дивизии, 6 кавалерийские и 3 горные бригады), но почти не имела современного вооружения. Авиация состояла из устаревших машин, а в 2 танковых полках числилось только 167 лёгких танков.

Советский Союз развернул против Румынии созданное на базе управления Киевского военного округа полевое управление Южного фронта под руководством генерала армии Георгия Жукова, В состав войск Южного фронта входили 32 стрелковые, 2 мотострелковые, 6 кавалерийских дивизий, 11 танковых и 3 воздушно-десантные бригады. Общая численность группировки составляла до 460 тысяч человек, около 3 тысяч танков и 2 160 самолетов.

Весь май и большая часть июня прошли в «войне нервов». 26 июня Молотов вручил румынскому послу Заявление советского правительства в котором требование передачи СССР Бессарабии дополнялось также требованием присоединения украиноязычной Буковины, также захваченной Румынией в 1918 году. Поздно вечером 27 июня, реально оценив военные возможности Румынии и опасаясь социальных потрясений в случае войны с СССР, Коронный совет 27 голосами против 11 решил согласиться на уступку требуемых СССР территорий. Румынские войска и администрацию из этих областей надлежало вывести в четырёхдневный срок. Бессарабский вопрос удалось решить без войны.

Вступление Красной армии в Бессарабию вызывало не только массовое ликование местного населения. В ночь на 28 июня началось настоящее восстание. Накануне на совместном совещании Бессарабского областного и Кишиневского городского подпольных комитетов компартии был образован временный орган государственной власти Бессарабии - Временный революционный комитет (Бессарабский ВРК). Его председателем был заочно избран находящийся в кишиневской центральной тюрьме секретарь Бессарабского обкома Сергей Бурлаченко, а членами - Юрий Коротков, Георгий Добындэ, Михаил Брашован, Павел Петров (Гузун), Александр Рубинштейн, Дмитрий Островский, Алексей Друган и другие. В ту же ночь и утром 28 июня были образованы уездные, городские, волостные и сельские ревкомы. Они создали вооруженные народные дружины и отряды народной милиции, сформировали комитеты содействия Красной Армии, а на промышленных предприятиях и на транспорте, в учреждениях связи - временные рабочие комитеты.

Комитеты брали власть до подхода Краской армии, препятствовали вывозу оборудования, оружия и документов с предприятий и правительственных учреждений. Демонстранты, у которых оказалось оружие, врывались в помещения румынских учреждений, разоружали и разгоняли полицию. Народная милиция из очень вежливых людей взяла под контроль учреждения Кишинева, телефонную станцию, предотвратила вывоз фондов городского банка, взяла под охрану электростанцию, пекарни, железнодорожное депо, промышленные предприятия.

Пока Красная армия продвигалась, восторженная встречаемая населением, румынская армия, которая должна была отходить по согласованному графику, начала распадаться и разбегаться. Уроженцы Бессарабии и Северной Буковины в большинстве своем не захотели уходить за реку Прут и покидали румынскую армию, расходясь по домам. Вскоре началось форменное бегство и остальных румынских военных. К концу дня 28 июня румынскому королю Каролю II доложили, что пять дислоцированных в Бессарабии румынских пехотных дивизий потеряли более половины личного состава. 4 июля 3-я и 4-я румынские армии доложили о «потерях»: 233 офицера, 26 унтер-офицеров, 48 629 солдат.

В Бессарабии и Буковине все было закончено 3 июля в 14.00 - Красная армия вышла ко всей линии новой границе по реке Прут и Дунаю. Потери Красной Армии в мелких стычках с румынами, а также от несчастных случаев составили всего 50 человек убитыми и погибшими от несчастных случаев. Было захвачено 52 796 винтовок и карабинов, 1397 пулемётов, 298 орудий и миномётов, огромное количество боеприпасов и снаряжения.

Но самым главным трофеем стали присоединенные территории общей площадью 50 762 км², на которых проживали 3 776 000 человек. 2 августа 1940 года на большей части Бессарабии была создана Молдавская Советская Социалистическая республика. Буковина, ставшая Черновицкой областью, и южная Бессарабия, где первоначально образовалась Аккерманская область, площадью 12,4 тысяч км².

Практически бескровным успехом бессарабское «русское лето»обязано воле и решимости тогдашних кремлевских лидеров во главе с Иосифом Сталиным, которые, приняв решение, неуклонно проводили его в жизнь, не устраивая переговоры в разных «форматах». Но, впрочем, сейчас, через 75 лет в России совсем другая генерация лидеров.

Сергей Лебедев

________________

1. Советский танк Т-26 в поле в Бессарабии. 1940 г.

2. Советский офицер разговаривает с крестьянами в Бессарабии. 1940 г.

3. Советские танки Т-26 на улице бессарабского городка. Июнь-июль 1940 г.

4. Советские и румынские офицеры на переговорах во время Бессарабской операции. Июнь-июль 1940 г.

5. Советские танки БТ-7 на параде в Кишиневе. 04-06.07.1940 г.

6. Советские артиллерийские тягачи Т-20 «Комсомолец» с 45-мм пушками на параде в Кишиневе. 04-06.07.1940 г.

7. Советские тракторные тягачи СХТЗ-НАТИ буксируют 152-мм гаубицы 1909/30 на параде в Кишиневе. 04-06.07.1940 г.

8. Жители Бессарабии наблюдают за проезжающими по дороге советскими бронеавтомобилями БА-10. Июнь-июль 1940 г.

9. Советский танк Т-26 и бронеавтомобили БА-10 на дороге в Бессарабии. Июнь-июль 1940 г.

10. Бессарабские крестьяне наблюдают за переправой советских войск через реку. Июнь-июль 1940 г.

11. Советские бронеавтомобили БА-10 на дороге в Бессарабии. Июнь-июль 1940 г.

12. Разоруженные Красной Армией румынские жандармы в строю. Июнь-июль 1940 г.

13. Тракторные тягачи «Сталинец» буксируют 122-мм корпусные пушки А-19 во время парада в Кишиневе. 04-06.07.1940 г.

14. Советский офицер во время разоружения румынских жандармов в Бессарабии. Июнь-июль 1940 г. .

15. Народный комиссар обороны СССР маршал Советского Союза Семён Константинович Тимошенко (1895—1970) с бессарабскими крестьянами. 1940 г.

16. Жители Кишинева на параде по случаю прихода Красной Армии. 04-05.07.1940 г.

18. Советский летчик разговаривает с бессарабскими крестьянами у самолета У-2. Июнь-июль 1940 г.

20. Красноармейцы переправляются на плоту через реку в Бессарабии. Июнь-июль 1940 г.

21. Красноармейцы на берегу реки в Бессарабии в ожидании переправы. Июнь-июль 1940 г.