«Следует жить так, чтобы, когда человек умрет, весь мир плакал, а только он радовался». О Сербском патриархе Павле. Обсуждение притчи Вопросы Жёлтого Владыки Человек рождается он плачет

«Когда человек рождается - он плачет, а остальные радуются. В конце пути должен радоваться уже он, а остальные - плакать. Вот такой и должна быть жизнь», - гласит сербская мудрость.

Прощаясь с патриархом Павлом, ощутили и печаль, и радость. Печаль от расставания с живым святым, и радость от обретения небесного заступника.

Именно так, «живым святым» называли почившего святителя не только православные сербы, но даже вменяемая часть проевропейских либералов.

В связи с блаженной кончиной Святейшего, президент Сербии объявил трехдневный траур. Была приостановлена трансляция развлекательных телепередач, ведущие центрального канала были в черном. Все крупнейшие печатные органы отдали дань уважения духовному вождю своего народа. Старейшая сербская газета «Политика» подарила своим читателям полноцветный буклет «Жизнь, искушения, поучения», посвященный святителю. Школьники, желающие попрощаться с почившим, имели право пропустить занятия...

Европейская пресса, традиционно недоброжелательно относящаяся к сербскому патриарху, проявила определенный такт. (Выпады швейцарского информагентства РНА, а также франкфуртского «Общества угнетенных народов», обвинявших «националиста в облачении патриарха» в тесных отношениях с военными преступниками, являются, скорее, исключением).

На этом достаточно спокойном фоне особенно безобразной и показательной выглядит истерика, закатанная рупорами «Другой Сербии». По емкому высказыванию аналитика еженедельника ПЕЧАТ Слободана Антонича, «другосербиянцы» «инстинктивно почувствовали, что все, связанное с патриархом Павлом, может представлять опасность для евроатлантической идеологии и для ее культов». («Павлови дани и наши страсти», Печат, №91, 27.11.2009).

Не обладая способностью сочувствовать искренней печали простых сербов, «другосербиянцы» попытались проанализировать этот «феномен».

Согласно одному из толкований, «Сербия является забитой клерикальной джамахирией». Состоящей из «подданных, половина которых безграмотна, а также элиты из числа академиков, церковников, писателей, спортсменов и политиков. Именно у них, по мнению идеологов «Другой Сербии», «кровавый прагматик Милошевич, лишенный каких бы то ни было идей, и украл идеологию великосербского нацизма. И лишь отсутствие комплексных мер по люстрации, позволяет огромным массам сербского народа пребывать в плену тех же самых идей».

«Однако, - по мнению обозревателя ТК Б-92, - весь этот языческий размах похорон был бы немыслим, если бы не существовало систематического «индуцирования печали» со стороны Бориса Тадича и его СМИ».

Активисты «Другой Сербии» обозвали общегосударственный трехдневный траур «Принудительной скорбью», которая была затеяна пиарщиками Тадича с целью «создания имиджа президента-патриота». «Максимальное за последние несколько лет сближение Церкви с государством» напугало «другосербиянцев» тем, что оно сигнализировало «об опасности сворачивания с пути дальнейшей евроатлантической интеграции».

Впервые с открытыми выпадами югославской прессы против церкви я столкнулся зимой 2000 года. В руки попалась черногорская газета, напечатанная - как вся прозападная сербскоязычная пресса - хорватской графикой (латинницей). Газета принадлежала политическим силам, взращивавшим в среде черногорских сербов духа инаковости от остальных сербов.

Один из центральных материалов утверждал, что «именно Сербская Церковь отбросила нас в прошлое». Статья была выдержана в обычном для сербофобских изданий ключе, которые при всяком случае не устают напоминать о том, что «сколько бы Сербский Патриарх не пускал пыли в глаза, пытаясь оправдать свою вину, именно он сам, как и вся Сербская Церковь виновны за все войны. Ибо это они призывали сербский народ на войну за осуществление Великой Сербии».

В связи с этим хотелось бы привести несколько слов Его Святейшества, высказанные им по этому поводу.

Но прежде цитирования, напомню, что «Великая Сербия», которой пугали демократическую общественность весь ХХ век - это, всего-навсего проект удержания всех сербских земель в рамках одного государства. Внутри югославские административные границы, превратившись в межгосударственные, в очередной раз на протяжении истории разделили сербский народ. В 1990-х годах между тремя, а теперь уже между пятью государствами. При этом сербы, помнившие геноцид 1941-1944 годов, не пожелали вновь становиться гражданами второго сорта в Хорватии, Боснии и Косово, но выдвинули свой лозунг: «У них есть право отделяться от Югославии, а у нас есть право отделяться от них».

Борьба за сохранение автономных Сербских Краин, отстаивание прав на человеческое достоинство, а зачастую и на саму жизнь - преподнесено и преподносится до сих пор либерально-демократическими СМИ «великосербским империализмом».

Осенью 1992, не вытерпев лицемерия «международного сообщества», чьи гуманитарные организации оказывали помощь мусульманам и хорватам, не замечая при этом страданий сербского народа, сербы восточной Боснии задержали конвой с гуманитарной помощью, шедший мусульманам печально известной Сребреницы. Его святейшество лично отпечатал на своей печатной машинке и сам же разослал письма следующего содержания:

«Отечески умоляю сербский народ Скелан на Дрине освободить конвой международной гуманитарной помощи, направляемый в Сребреницу. Даже если и думаете, что такая помощь нужнее вам и вашим пострадавшим семьям, лучше будет сейчас претерпеть неправду, нежели учинить неправедное другим, вашим братьям другой веры, но одинаково несчастным, как и вы. Будем же людьми, детьми Божьими, будем же уповать на Его правду, а не на свой гнев - каким бы оправданным он ни казался. Во имя Евангельской любви Божией и нашей святой Церкви, которая проповедует ее, шлю вам свое благословение с верой в то, что будет облегчение и вашим страданиям, если на зло не ответим злом, но в тяжелейших искушениях останемся христианским святосавским народом.

В ежедневных молитвах о вас, Патриарх Сербский Павел».

(Из книги Йована Янича «Будимо људи. Реч Патријарха Павла»).

«Если нужно добиться Великой Сербии неправедным путем, нельзя соглашаться на это. Пускай не будет никакой Великой Сербии, если за это нужно платить злом.

Если бы и Малую Сербию можно было бы удержать только злом, нельзя соглашаться на это. Пусть не станет и Малой Сербии, если за это нужно платить злом.

Пусть нас не станет, но мы исчезнем как люди.

Да и не исчезнем вовсе, но предадим себя в руки Бога Живого».

☦ "СТРАННЫЙ ТАНДЕМ" ☦ ☦ ☦ В гостиной за невысоким столом в удобных бежевых креслах сидели он и она. Он – крупный, осанистый, в самом расцвете сил, но уже отмеченный благородной сединой. Она – еще молодящаяся и тщательно следящая за собой дама явно пенсионного возраста. Из огромного плазменного телевизора доносилась пальба, смачные звуки ударов, хруст сокрушаемых челюстей. – Вахо, может, еще чаю?.. – последовало предложение от дамы. – Нет, спасибо, – еле слышно ответил он, не отрываясь от экрана. – По «Имеди» сейчас твой футбол начнется, – мягко напомнила она и подвинула Вахо блюдечко с арбузным вареньем. – «Барса» и «Реал» играют. Варенье попробуй. Твое любимое. – Вау! – обрадовался Вахо и щелкнул пультом. – Как такую тещу не любить! Все ты помнишь! Потом пошел к холодильнику за пивом и приготовился болеть. Через пять минут Вахо, забыв обо всем на свете, весь ушел в игру. Выкрикивал, жестикулировал, иногда даже пускал крепкое словцо, потом спохватывался и извинялся. Теща, Алла Арчиловна, снисходительно посматривала на экран и на всякий случай отодвигала подальше от зятя бьющиеся предметы. Тут затренькал мобильный. Теща взяла смартфон и властным, не терпящим возражений голосом сразу отчитала кого-то невидимого: – Что значит «скоро буду»? У тебя совесть есть? Муж давно дома, а ты шляешься неизвестно где. Какая еще пресс-конференция? Без тебя там прекрасно обойдутся. Быстро домой, я кому сказала! И не застревай ни с кем по дороге. Тебе лишь бы язык почесать. И рассерженно откинула мобильник на диван. Зятю доложила: – Лали в дороге. В этот момент «Барса» забила гол, и Вахо подскочил на диване, издав боевой клич гориллы, повергнувшей соперника. Он даже не услышал сказанное. Алла Арчиловна откинулась на спинку кресла и устремила невидящий взгляд на бегающих по полю игроков. Пока явно шла игра в одни ворота. Мысли ее были далеко и к футболу не имели никакого отношения… С мужем Алла Арчиловна рассталась, как только вышла с грудной Лали из роддома. Молодой папа успел так основательно отравить ей жизнь за время беременности, что дальнейшее существование вместе потеряло всякий смысл. Теперь жизнь вертелась беличьим колесом вокруг единственной дочки, которой хотелось дать все по максимуму. Музыка, английский, плавание для хорошей осанки и прочее…. Хорошо, что у Аллы Арчиловны, известного в городе филолога, всегда было много учеников и групп абитуриентов. На скромную жизнь хватало вполне. В 17 лет Лали влюбилась в соседа Вахо. Алла Арчиловна думала, что это просто увлечение и смотрела сквозь пальцы на их прогулки по вечерам. Вахо явно был не пара утонченной Лали и никак не рассматривался как реальная партия после окончания института. У отличницы Лали это был первый серьезный роман, и мать прекрасно понимала, что дочери просто лестно мужское внимание. Что ж, пусть отточит манеры, разовьет женское обаяние и поднимет самооценку. На будущее пригодится. Думать о замужестве, не успев кончить школу, казалось верхом бессмысленности. Вахо еле тащился из класса в класс, читать не любил, спортом не занимался и о будущем имел самые расплывчатые планы. Хотя и хулиганом его назвать было нельзя. И семья его была, так сказать, очень далека от интеллектуальной элиты. Выпивоха отец – тачкист на базаре, мать – уборщица. И вдруг Лали заявила матери: – Мы с Вахо решили пожениться. Алла Арчиловна впала в шок и на пальцах стала объяснять дочери, что ее может ждать с человеком без образования. То ли гормоны у обоих забурлили, или, и правда, стрелы Гименея ранили обоих одновременно, но как-то вечером Лали позвонила матери и, заливаясь счастливым смехом, поставила перед фактом: – Мама, я уже жена Вахо. Домой не жди. Приходи посмотреть, какое он мне колечко купил. Эта новость стоила Алле Арчиловне сердечного приступа, но через день она взяла себя в руки и пошла поздравить молодых. У соседей – родителей Вахо – Алла Арчиловна никогда не была: не находилось ничего общего. Увиденная картина неприятно поразила ее. Сразу поняла, что ее Лалико здесь не уживется. Слишком уж разный уровень. У Лали была эйфория. Она щебетала, смотрела на Вахо сияющими глазами и не видела очевидные вещи. Новоиспеченные свекор и свекровь приняли ее хорошо, накрыли стол к приходу новой родни и всячески поддерживали светскую беседу на общие темы. Алла Арчиловна посидела пару часов и ушла оттуда с тяжелым сердцем. Ее прогноз оправдался. Месяца через два Лали пришла к матери в слезах и сказала: – Я не могу там жить. Какие они грубые и противные люди. Если б я знала это раньше!.. И полился поток обид. От каждой у матери обрывалось сердце. Разве для этих одноклеточных она растила свою принцессу, отказывая себе во всем? Разве могут эти чужие, примитивные люди оценить хрупкую душу ее девочки? Но сама пыталась сгладить чужие огрехи. Лали уже беременна, у нее обостренная чувствительность. Не дай Бог ребенку повредить. Все-таки Вахо неплохо себя ведет, с Лали очень вежлив, недавно сторожем устроился и еще ищет подработку. Родилась Нинико, но после ее рождения Лали с вещами явилась домой. – Я больше там жить не могу! Иначе у меня будет нервный срыв! Позади нее неуверенно топтался Вахо, стараясь не встречаться с тещей глазами. Понимал, что не смог оградить жену от придирок своей матери. Потом, оставшись один на один с матерью, Лали рассказала о мелкой, изматывающей грызне на чужих метрах. Алла Арчиловна хотела сперва глобально поругаться с никчемным зятем, не сумевшим отстоять интересы молодой семьи, потом задумалась и кардинально изменила свой план действий. Вахо и Лали прочно обосновались у тещи, которая оказалась образцовой бабушкой. Лали захотела учиться и осуществить свою мечту – стать журналисткой. По этому поводу свекровь передала свое ЦУ: мол, замужней женщине надо сидеть дома, а не страдать от избытка мозгов. В ее понимании журналистки все сплошь развратницы, которые заняты сбором сплетен и по ходу наставляют мужьям рога. Лали кончила университет, параллельно родила вторую дочку Кетино и устроилась на работу в одно перспективное издание. Все эти ступеньки были пройдены благодаря жертвенной Алле Арчиловне, которая создала дочери все условия для карьерного роста. Вахо работал в более прозаических местах: то продавал что-то на базаре, то делал электрику по вызову. Брался за все, что подвертывалось. Приходил поздно и засыпал уставший. Для семьи он делал, что мог. По максимуму. Его жена жила более интересной и разносторонней жизнью, все более и более отдаляясь от мужа. Однажды она сказала матери крамольное: – Знаешь, наш брак с Вахо изжил себя. Мне с ним практически не о чем говорить… У меня на работе есть один коллега… Дато… Очень начитанный, объездил полмира, прекрасный специалист… – И думать не смей о разводе! – резко оборвала ее мать. – Так и знай! Я перестану тебе помогать. Сама возись со своими детьми! Пальцем не шевельну. – Ты забыла, чья ты мама?! – оторопела Лали от неожиданности. – Я не забыла. О разводе забудь. С этими твоими сотрудниками хорошо кофе на перекуре пить, а для семьи они все не годятся: все разведенные или не пойми в каких отношениях. Поломать семью можно за пять минут. А вот сохранить – искусство. Перспектива остаться без помощи матери с двумя дочерьми выглядела настолько тоскливо и безнадежно, что разговор как-то сам собой затух. Лали успешно шла вперед по жизни. Ее часто посылали в командировки, вокруг роились новые и новые интересные люди, о которых хотелось писать и увековечивать их истории и разнообразный жизненный опыт. А дома была привычная рутина: Вахо, заснувший после работы прямо у телевизора, и уже подросшие дочери, жившие в другом, подростковом измерении, не мыслящие себе жизнь без Фейсбука. Алла Арчиловна, с точки зрения Лали, на старости совсем поехала головой: 75 лет – возраст приличный. Все свое внимание она сосредоточила на зяте. Не ленилась готовить в день два обеда (у дочери на такую прозу жизни никогда не хватало времени): один – мясной – для Вахо и другой – исключительно диетический и легкий – для дочери и внучек, блюдущих фигуры. Неутомимая теща знала наизусть, за какую футбольную команду болеет Вахо и какое пиво особенно жалует, что нового у его друзей жестянщика Мишо и маляра Гарика. И еще много чего такого, о чем жена даже не имела представления и не пыталась вникнуть. Задача тещи была поистине странная – создать зятю зону комфорта. От дочки требовался ежедневный отчет – где была, когда придет – и чтобы как можно меньше задерживалась у подруг. – Общаешься на работе и в транспорте, висишь на своем Фейсбуке – и хватит. Лучше вспомни, когда ты последний раз дом пылесосила! И сходи с мужем к золовке на день рожденья через неделю! Лали, и подарок не забудь выбрать нормальный, а не первую попавшуюся вазу! Дочка закатывала глаза и в тысячу первый раз просила мать не лезть в ее жизнь. Тут Алле Арчиловне становилось резко плохо с сердцем, и Лали, как любящая дочь, кидалась хлопотать вокруг матери, рыться на полке с лекарствами, мерить давление и так далее. Бывали, конечно, у супругов и ссоры, но теща китайской стеной становилась на защиту любимого зятя, а Лали ничего не могла сделать с этим странным тандемом. Так общими усилиями супруги встретили 25-летний юбилей своей свадьбы. Лали уже и не думала о разводе, дочери закончили институты и были заняты устройством своих жизней. Алла Арчиловна сильно сдала, но еще вела домашнее хозяйство, время от времени шпыняя дочку. *** Входная дверь тихо открылась, и в комнате появилась Лали. Ее встретил вопрос матери: – Ты сосиски для Вахо купила или забыла? – Купила. Вахо оторвался от экрана и крикнул жене: – Иди сюда, посмотри, как они классно разделали «Реал». – Иду, иду, – Лали подсела к мужу. – Нет ли по другим каналам чего-то интереснее? И взялась за пульт. – Не мешай! – последовало замечание от матери. – Полуфинал кончится через 15 минут. Вахо метнул благодарный взгляд на группу поддержки и обнял жену. Вахо и Лали молча смотрели полуфинал. В кресле напротив скучала теща. Ни дочка, ни зять не знали, что на другом канале шла в это время заключительная серия ее любимого турецкого фильма, который ей так хотелось досмотреть… Мария Сараджишвили ☦ ☦ ☦

Когда человек рождается в мир, все радуются, а он один плачет. Но нужно прожить жизнь так, чтобы по кончине человека все о нём плакали, а он один радовался
Великий аскет
По словам президента Сербии Бориса Тадича, Патриарх Павел "был тем человеком, который своим существованием объединял всю нацию". Зампредседателя Отдела внешних церковных связей Московского патриархата, эксперт в области межправославных отношений протоиерей Николай Балашов называет Патриарха Сербского "символом духовного единства сербского народа" и "праведником нашего времени".
1. Госпожа Яня Тодорович рассказывала мне историю, случившуюся с её сестрой. Та как-то попала на приём к Патриарху по какому-то делу. Обсуждая дело, она случайно посмотрела на ноги Патриарха и пришла в ужас при виде его обуви - это были старые, некогда порванные, а затем заштопанные ботинки. Женщина подумала: «Какой позор для нас, сербов, что нашему Патриарху приходится ходить в таком рванье, неужто никто не может подарить ему новую обувку?». Патриарх тут же с радостью сказал: «Видите, какие у меня хорошие ботинки? Я их нашёл возле урны, когда шёл в патриархию. Кто-то выбросил, а ведь это настоящая кожа. Я их немного подшил - и вот, они ещё долго смогут послужить».
2. С этими же ботинками связана ещё одна история. Некая женщина пришла в патриархию с требованием поговорить с Патриархом по неотложному делу, о котором она может сказать только лично ему. Такая просьба была необычной и её не сразу пустили, но всё же настойчивость посетительницы принесла плод, и аудиенция состоялась. Увидев Патриарха, женщина с большим волнением сказала, что этой ночью ей приснилась Богородица, которая велела принести Патриарху денег, чтобы он мог купить себе новую обувь. И с этими словами посетительница протянула конверт с деньгами. Патриарх Павел, не беря конверта, ласково спрашивает: «А в каком часу Вы легли спать?». Женщина, удивившись, ответила: «Ну... где-то в одиннадцать». «Знаете, я лег позже, около четырёх часов утра», - отвечает Патриарх, - «И мне тоже приснилась Богородица и просила передать Вам, чтобы Вы эти деньги забрали и отдали тем, кто в них действительно нуждается». И не взял денег.
3. Однажды, подходя к зданию патриархии, Святейший Павел заметил много стоявших у входа иномарок и поинтересовался, чьи это машины. Ему сказали, что это машины архиереев. На что Патриарх с улыбкой сказал: «Если они, зная заповедь Спасителя о нестяжательстве, имеют такие машины, то какие же машины у них были бы, если бы этой заповеди не было?».
4. Как-то раз Патриарх летел куда-то с визитом на самолёте. Когда они пролетали над морем, самолёт попал в зону турбулентности, стало трясти. Молодой архиерей, сидевший рядом с Патриархом, спросил, что он думает о том, что будет, если самолёт сейчас упадёт. Святейший Павел невозмутимо ответил: «В отношении себя лично я восприму это как акт справедливости: ведь в жизни я съел столько рыбок, что неудивительно, если теперь они съедят меня».
5. Может быть, нелишним будет также привести отрывок из беседы Николая Кокухина с диаконом Небойшей Тополичем: «По милости Божией у нас есть такой духовный пастырь, как Святейший Патриарх Павел... Он ведет аскетическую жизнь и является для нас живым примером евангельского пастыря. Он живет во Христе в полном смысле этого слова... Как православный монах он постится, то есть не кушает мяса, а в понедельник, среду и пятницу у него очень строгий пост... Он каждое утро служит литургию в маленькой часовне, которая находится в здании Патриархии. Там нет хора, а поют только прихожане... Он сам облачается перед службой и сам разоблачается после службы, он сам исповедует прихожан и сам причащает их. Подрясник и рясу он носит с тех пор, как постригся в ангельский чин (а это произошло пятьдесят лет назад). И не меняет их. Он сам стирает, гладит и чинит их. Он сам себе готовит пищу. Однажды он рассказал мне, как из женских сапог сшил себе хорошие ботинки, у него есть все сапожные инструменты, он может отремонтировать любую обувь. Он часто служит в разных храмах, и если увидит, что у священника порвана ряса или фелонь, он говорит ему: «Принеси, я починю ее»... Пребывание рядом с таким человеком - это большое благо для воспитания собственной души, для духовного возрастания». При этом Патриарх Павел является доктором богословия (это звание ему было присвоено ещё до патриаршества), он автор нескольких книг - монографии о монастыре святого Иоанникия Девичского и трехтомника «Да станут нам яснее некоторые вопросы нашей веры», некоторые выдержки из которого недавно были опубликованы в переводе на русский язык.
6. Всегда разделял время: 4 часа для сна, 4 - для умственной работы, 4 - для физической, 4 - для молитвы... Патриарх занимался очень разными делами. Бывало, занимался в Патриархии ремонтными работами, чинил замки, электропроводку. Был очень экономным человеком. Например, вечером он часто выходил на террасу здания Патриархии или становился рядом с ней, чтобы читать при свете городских фонарей, чтобы не жечь электричество еще и в здании. Нередко в Патриархии гасил свет, если кто-то по забывчивости оставлял его включенным.
7. Очень много исповедовал простой народ. Были дни, когда в домовом храме Патриархии все желающие могли прийти к Патриарху на исповедь. Он принимал всех.
8. Помню, больше всего меня потрясли слова Его Святейшества после его интронизации. Во время поздравлений некие высокопоставленные гости спросили него: «Какая у Вас будет программа действий?». И он ответил: «У меня только одна программа и она давно написана - Евангелие». Это был совершенно искренний ответ, и действительно, Патриарх следовал ей всю жизнь.
9. До интронизации Павел был епископом Рашко-Призренским, Косово и Метохия были его епархией. Часто албанцы вели себя недостойно. Например, однажды некий албанец подошел к нему на улице и сбил палкой митрополичью шапку. Епископ Павел молча поднял ее, перекрестился и сказал: «Дай Бог тебе здоровья!». Эти слова сильно подействовали, так что потом этот албанец пришел просить у него прощения и в селе стали относиться к епископу с большим уважением. Своим поведением, простым и доброжелательным обращением он снискал уважение и среди населения, так что многие албанцы, как и сербы, считали его святым. Несмотря на опасности военного положения, Патриарх Павел предпочитал ездить без охраны.
10. Он был прекрасный литургист, хорошо знал и глубоко чувствовал богослужение, т. к. служил каждый день. Он был теологом настолько высокого уровня, что, наверное, до конца его богословское наследие еще не открыли и не осмыслили. Возможно, из-за того, что эта сторона его деятельности была не так заметна. Он не любил выступать на конференциях, с кафедры рассказывать о том, как правильно понимать христианство. Охотнее он излагал это понимание в простых вопросах и ответах, в беседах с людьми, которых встречал на улицах или в Патриархии.
11. В беседах с сербскими священниками я узнал, что они ласково называли его «деда», т. е. дедушка. Он не обижался, а радовался, только не очень это показывал. Внешне он был очень строгий человек, но все понимали, что за этой строгостью была любящая, открытая душа. Он был «старцем для старцев», «светочем», как его называли. Рядом с Патриархом действительно становилось светло. Знаете, сербские храмы украшают не так пышно, как наши русские. В них меньше света, особенно в небольших церквах, горят лампадки, свечи... И мне запомнился Патриарх Павел: невысокого роста, крошечный человек, который молится в полутемном храме за весь мир.
12. Будучи очень ревностным в богослужении, он рассказал об одном случае, как во время литургии он услышал, что один из семинаристов, вероятно от излишнего усердия, пел громче других. После окончания службы Его Святейшество мягко обратил внимание на ошибку певчего: «Сынок, будь внимательнее на клиросе. Мне кажется, ты пел не совсем так, как следовало». На что юноша с некоторой обидой ответил: «Знаете, Ваше Святейшество, всякой птице дан свой голос!». А Патриарх со светлой улыбкой сказал: «Да, сынок, но в лесу. А здесь церковь!». Так, с любовью, с тонким юмором он указывал на ошибки и немощи паствы.
13. Однажды моя покойная мама лежала в больнице, мы с Патриархом пришли раньше и нас не пускали. Мы хотели пойти и сказать – «Знаете ли вы, кто с нами пришел?», но Патриарх остановил нас. «Нет, нет. Как же мы будем исполнять большее, если малого не можем исполнить?», – сказал он нам. И терпеливо ждал два часа, пока нас пустили.
14. «Будем людьми…» «Да поможет Господь и нам и врагам нашим…» «… Когда однажды мы предстанем перед своими предками, да не постыдимся их и они нас да не постыдятся…» Вот слова, которые Его Святейшество патриарх сербский господин Павел произносил чаще всего. Вот эти евангельские мысли, в духе мира и примирения. Так и сам жил. Смиренный, скромный. Именно это он и хотел передать народу. Он знал, что если хочешь научить кого-то добродетели не надо о ней говорить, надо ею жить. И народ видел в нем человека, который не говорит много, и слова его не из «книг мудрых», но просты и жизненны, опытны. Несмотря на то, что он был предстоятелем Церкви, он никогда не отождествлял свой сан с личностью, он носил обычные одежды простого монаха, хотя имел высший архиерейский сан.
15. Патриарх Павел оставил завещание, которое было открыто позавчера. Завещание, как сказали в Патриархии, «дышит скромностью, которая была во всем присуща Патриарху». Его Святейшество свое имущество завещал Сербской Православной Церкви и самым близким родным – детям своего брата Душана. Племяннику Гойко Стойчевичу и его сестре Наде патриарх оставил свои наручные часы и будильник
16. В период, когда владыка Павел был избран за патриарха сербского, множество делегаций и многочисленные высокие иностранные представители выражали желание встретиться с Его святейшеством. Его сотрудникам это не очень нравилось, так как они боялись, что новый патриарх может растеряться и не будет знать как себя вести, так как, большую часть жизни он провел в монастыре. живя монашеской жизнью и не имел опыта мирской дипломатии. Попросил об аудиенции и очень тогда активный американский посол в Белграде Уоррен Циммерман. Патриарх принял его в Патриарших палатах. Посол передал приветствия и поздравления от имени американского народа, от имени американского президента и от себя лично. И после разговора на общие темы, посол спросил патриарха:
- Чем мы можем вам помочь?
Патриарх взглянул на него и ответил просто:
- Ваше превосходительство, а Вы не мешайте нам и так вы нам поможете!
Циммерман растерялся, не зная что ответить. Но время показало, что это была самая мудрая просьба.
17. Учил он и других жить скромно. Так случилось, что когда у него как у правящего епископа монахини из монастыря Сопочане близ Нового Пазара просили благословения купить „фичо“ (самый маленький в то время автомобиль – «запорожец»), чтобы им было легче возить из города необходимое для монастыря, и чтобы не ездить на автобусе, потому что в дороге случались и разные искушения, он отказал. Объяснение было таким: „Не дело покупать машину на деньги, которые вам жертвуют сироты и бедные, а еще может случиться, что вы поедете по лужам да и забрызгаете их!» В то время, пока он был епископом Рашско-призренским, он долго избегал покупки автомобиля и для своих и для нужд епархии. Он говорил: „Пока в каждом сербском доме на Косово не будет машины, не будет и у меня.“ Но в конце концов, согласился приобрести только один „варбург“, потому что стоил дешево и был удобен для перевозки разных товаров для нужд церкви и других вещей. Епископ Павел редко ездил на нем, потому что чаще всего ходил пешком. От монастыря до монастыря, от церкви до церкви, по всей епархии вдоль и поперек… и не знал он какие бывают автомобили.. Когда однажды его приехал навестить епископ жичский Стефан, с которым они были очень близки еще с времен духовной семинарии и они отправились на «пежо» владыки по епархии, воскликнул владыка Павел:
- Эх, брат, Стефан, до чего же хорош этот твой „варбург“!
18. Жители Белграда часто встречали патриарха Павла на улице, в трамвае, в автобусе… Однажды, когда он поднимался вверх по улице короля Петра, где находится Патриархия, один известный священник, одного из самых известных белградских храмов догнал его на новейшем роскошном „мерседесе“, остановился, вышел и обратился к патриарху:
- Ваше Святейшество, позвольте я подвезу Вас! Только скажите куда нужно…
Патриарх, не желая ему отказать, сел в машину, как только машина тронулась, разглядев как роскошно выглядит эта машина, патриарх спросил:
- А, скажи мне отче, чья же это машина?
- Моя, Ваше Святейшество! – как бы похвалился протоиерей.
- Остановитесь! – потребовал патриарх Павел.
Вышел, перекрестился и сказал священнику:
- Бог Вам в помощь! И пошел своей дорогой.
19. А однажды, когда он возвращался на трамвае в Патриархию, случилось нечто невероятно. В переполненном трамвае, который ехал к главному городскому вокзалу, кто–то воскликнул: „Вот, смотрите, Патриарх!“ и стал пробиваться к нему под благословение. За ним двинулись и другие, началась настоящая давка. Водитель остановил трамвай и потребовал, чтобы все, кроме патриарха, вышли на улицу. Оставив открытыми только одни двери, сказал: „А теперь по одному…» И так все, без толкучки подходили под благословение Святейшего.
20. В Патриархии часто вспоминают один диалог между патриарха и дьякона, (который всюду его сопровождал), перед отъездом на службу в церковь на Бановом холме.
- Как поедем, на машине? – спросил диакон, подсказывая ответ.
- На автобусе! – решительно ответил патриарх.
А теплое утро обещало жаркий день. Дьякону страшно не хотелось ехать городским транспортом.
- Далеко, в автобусе душно, давка…- старался уговорить патриарха дьякон.
- Поехали! – кратко и твердо отвечал Его святейшество, уже шагая вперед, решительно, со звоном, ударяя жезлом по асфальту.
- Но… – семеня за ним, дьякон выдвинул новый, как ему казалось неопровержимый аргумент – Ваше Святейшество, лето, многие идут купаться на Аду Циганлию (белградский пляж), в автобусах полно полуголых людей…не удобно..
Патриарх на минуту остановился, повернулся к своему помощнику и сказал:
- Знаете, отче, каждый видит то, что хочет!
21. Один из самых известных сербских фоторепортеров Вицан Вицанович пришел, чтобы сфотографировать патриарха для своего журнала.
Но, будучи атеистом, он не знал точно, как надлежит обратиться к патриарху. В ходе съемки, желая объяснить, как нужно встать, чтобы получился хороший снимок, он сказал:
- Ваше светлейшество…..
На что Патриарх спросил:
- Если я сам светлейшество, то зачем тебе вспышка?
Его Святейшество не знал празднословия, но бывало, что он словом „жертвовал собой“, ради назидания. Так случилось, что один гуляка, который нередко проводил время в ресторанчике „Знак вопроса“, напротив Патриархии, как только видел, что патриарх идет мимо Патриархии или Кафедрального собора, всякий раз перебегал улицу, чтобы взять благословение. И однажды, заикаясь сказал:
- Ваше святейшество, мы с тобой лучшие люди в этом Белграде!
Патриарх, видя, что тот не вполне твердо стоит на ногах, ответил
- Да, твоя правда, но видит Бог, когда напьемся, то хуже всех.
Конечно, патриарх никогда не пил, но таким образом, он взял на себя часть греха этого человека и с юмором, чтобы не обидеть его, указал на слабость и порок, которым тот страдал.

«Если нужно добиться Великой Сербии неправедным путем, нельзя соглашаться на это. Пускай не будет никакой Великой Сербии, если за это нужно платить злом. Если бы и Малую Сербию можно было бы удержать только злом, нельзя соглашаться на это. Пусть не станет и Малой Сербии, если за это нужно платить злом. Если нужно было бы сохранить последнего серба ценой зла, и этим последним сербом оказался бы я, нельзя на это соглашаться. Пусть нас не станет, но мы исчезнем как люди. Да и не исчезнем вовсе, но предадим себя в руки Бога Живого».
Так говорил патриарх Павел

«Меня гнали, и вас будут гнать, говорил Господь», – мы должны отдавать себе в этом отчет и при этом оставаться такими, какими должны быть, какими были наши предки: людьми Божьими, народом Божиим. И тогда, в конце нашей земной жизни мы войдем в радость блаженства Царства Небесного. В этом и заключается цель нашей жизни.

В таких трудных условиях народу сохранить себя очень сложно, мы сможем сохраниться, если и каждый по отдельности и все вместе в целом будем готовы на жертву, сберегая в себе человеческое, все то, что народ всегда в себе хранил. В этом же направлении должно действовать и государственная власть, правящая партия, оппозиционные партии.

Всегда, а особенно сейчас, мы должны помнить, что только с тем, что в нас лучшее и в согласии друг с другом мы сохранимся не просто как биологический вид, но как народ Божий. Эта мысль всегда должна быть в наших сердцах.

Когда человек родится – весь мир радуется, и только сам младенец плачет. Но жить нужно так, чтобы, когда человек умрет, весь мир плакал – и только он радовался!

Всегда помните, чьи вы потомки, помните, каким путем шли ваши предки, чтобы обрести Царство Божие. Идемте путем наших отцов и дедов – и поистине будем достойными потомками своих предков. Все прейдет, но душа, честь и все доброе останется навеки.

Мы знаем, что никто нас не спрашивал, хотим ли мы родиться или нет, хотим ли от этих или других родителей, в этом или ином народе, в той или другой духовной обстановке. В этом нет ни нашей вины, ни нашей заслуги, но будем ли мы жить и поступать по человечески это, верьте, зависит только от нас.

Овцам выжить среди волков очень трудно, но возможно, и Господь говорит нам, каким образом мы можем среди волков остаться и выжить как овцы Его: будьте мудры как змеи и беззлобны словно голуби.* Мудрость не даст нам стать добычей, чтобы волки разорвали нас, то есть, чтобы враги нас не сделали бездеятельными. Незлобие и доброта сохранят нас и не дадут нам самим стать волками.
22. Он очень доступен, – сказал мой собеседник. – Когда была жива его сестра, он часто ходил к ней домой пешком. Он вообще любит ходить пешком, без охраны, без сопровождающих лиц. К нему может подойти любой человек и поговорить с ним. Каждый день в своей резиденции он принимает посетителей. Люди идут к нему со своими нуждами, наболевшими вопросами и для каждого у него находится ласковое слово утешения. Он встает очень рано и, когда все еще спят, служит Божественную литургию, молясь обо всем сербском народе. В его сердце вмещается вся Сербия. Он мал ростом, но он великан духа, у него хрупкие плечи, но на этих плечах он несет тяготы всей нации, у него тонкие пальцы, но этими пальцами, сложенными в троеперстие, он поражает легионы демонов, у него легкое нитяное облачение, но под этим облачением скрыта душа отважного воина. Народ говорит: «Это наш Ангел, который покрывает и защищает нас».
23. Михаил Вукоичич, правнук родного брата патриарха Душана, поделился своими воспоминаниями о покойном патриархе. Он рассказал, что Предстоятель СПЦ был строгим, но никогда ничего не навязывал и ни за что не упрекал. «Ненавязчивость, полная свобода – вот, что отличало его. Он давал мне советы, но это звучало как «я тебе помогу», а не как «ты должен поступить только так и не иначе!» Я ни разу не слышал от него ни одного упрека: «А почему у тебя такая прическа, почему ты поступил в музыкальную Академию, а не в семинарию..», – говорит Михаил. «Мой прадедушка патриарх был смиренен и кроток, но при этом он понимал современных людей. Перед моим отъездом на стажировку в Швейцарию он подарил мне мобильный телефон, что тогда было очень современным подарком, если можно так выразиться, и телефон этот со мной до сих пор», – продолжает Михаил. Патриарх при жизни часто дарил своему правнуку небольшие подарки – крестик из Иерусалима, небольшие иконки, которые бережно хранит Михаил, как святыню и память

Человек рождается и плачет.
Почему-то не смеётся он.
Видно понимает, не иначе,
На страданья в жизни обречён.

Только не приемлю я страданья,
Счастье и любовь мне подавай!
Хоть и манит это обещанье,
Что страданье есть дорога в рай.

Я хочу идти другой дорогой,
(Господи, ты ересь мне прости)
Чтобы было счастья, хоть немного,
Даже, если рай не обрести!

Фото из интернета.

Рецензии

Руслана, спасибо! Где ты его откопала? Я уже и забыл про него. Это из моих "домашних стихов" написан в году 2004-5, я когда в начале октября прошлого года решил открыть страничку на Стихире выставил всё, что у меня было (или почти всё) на тот момент.
"бы" в предпоследней строчке я, конечно, пропустил и, что интересно не сразу понял о чём ты говоришь, перечитываю и не вижу. Спасибо, Руслана, сейчас исправлю, а то не удобно, может ещё кто прочитает...
С улыбкой -

Ежедневная аудитория портала Стихи.ру - порядка 200 тысяч посетителей, которые в общей сумме просматривают более двух миллионов страниц по данным счетчика посещаемости, который расположен справа от этого текста. В каждой графе указано по две цифры: количество просмотров и количество посетителей.

Жизненный подвиг Патриарха Павла является наилучшим ответом на вопрос, как нам уяснить некоторые вопросы нашей веры. Во время, когда мы проводим презентацию трехкнижия под таким названием, завтрашнего дня не пугается только Патриарх Павел. Его народ от каждого звука церковного колокола вздрагивает и при каждом упоминании его имени боится только одного сообщения, молясь, чтобы миновала его чаша сия тогда, когда он народу нужнее всего, когда каждый задается вопросом, как же мы будем без него. Единственный, кто такого беспокойства не знает, это Патриарх Павел, подвизавшийся так, чтобы в любой момент быть готовым предстать пред лицом Божиим. Он жил так, будто для него каждый день — судный и каждое слово — последнее. Как будто воплощал смысл собственных слов: «Когда человек рождается, весь мир радуется, а только он плачет. Но следует жить так, чтобы, когда умрет, весь мир плакал, а только он радовался».

Давно стали широко известными слова ребенка, который на вопрос, кто это, ответил: «Это Патриарх Сербский господин Павел — “Будем людьми!”«. За это дополнение к своему титулу Патриарх Павел положил и всю свою жизнь, и свое патриаршество. Даже находясь на больничной койке, он не перестает служить и повторять: надо оставаться людьми и выдержать до конца. «Мы не выбирали ни страну, где родимся, ни народ, в котором родимся, ни время, в котором родимся, но выбираем одно: быть людьми или нелюдями».

И сегодня, когда мы уходили от него, испрашивая благословения, он своей, уже обессиливающейся рукою осенил крестным знамением совершенно спокойным и уверенным движением воздух, так что, казалось, этот крест останется там навсегда.

В столь шумное время никто не говорил тише, а слышен был дальше; никто не говорил меньше его, а сказал больше; никто в это бессовестную эпоху дольше его не смотрел истине прямо в глаза.

Никто за славу земную не держался меньше, чем он; и никто не украсился столь значительными украшениями, всяческих украшений избегая. Никто не был естественнее в неестественных условиях, никто свой авторитет не устанавливал проще, без лишних слов и лишних движений. Никто свое слово так не очистил от всего наносного, никто себя и свою душу так не очистил от всякого засорения, а тем не менее сказал: «Я счастлив, что не безгрешен».

Бог знает, случайно ли то, что драма Косова совпадает с драмой Патриарха Сербского Павла, на протяжении многих лет епископа Рашско-Призренского, а ныне Архиепскопа Печского. И слова, которые он повторяет чаще всего, касаются Косова. К самым значимым святыням, наряду с Печской Патриархией, Дечанами, храмом Богородицы Левишкой, Грачаницей, Патриарх Павел относит и Косово Поле, «на котором защищен наш наиважнейший национальный и духовный принцип». Для него Косово — это не только край и земля, на которой находятся наши наиважнейшие святыни, «но также и учение, которое в них преподавалось и которому нас они учили».

Слова Патриарха Павла превосходят все определения Косовского Завета и Царства Небесного. Такие слова до него, пожалуй, не произносились ни на одном языке, а тем более не произносили их духовные вожди ни одного народа.

«Если бы основание нашего независимого государства, его сохранение и развитие были возможны только через преступление, я бы скорее согласился, чтобы исчезла не только Великая, но и малая Сербия, и все сербы вместе со мной, чем согласился на бесчеловечное и нечеловечное. Вот это для меня Косовский Завет и определение за Царство Небесное».

«Святой князь Лазарь не против жизни на земле и не против царства земного. Но коль уж необходимо одно терять, то лучше потерять земное, чем небесное». Однако «ничто не потеряно, пока не потеряно».

Помимо всего этого, Патриарх Павел является одним из наиболее плодотворно воздействующих сербскоязычных писателей. Его голос и его манера говорить — самый одухотворенный тон для публичных выступлений у нас. Патриарх, пишущий так, как говорит, а говорящий так, как живет, являет собой самую убедительную личность нашего времени. Такой стиль речения не мог прийти лишь из книг. Наш Патриарх выступает и устно и письменно; однако он больше письменный, чем устный. Он пришел от книги и служил книге — той единственной, единой и наиважнейшей, чье слово его родило и чьим героем является он сам.